Никто

Капитан Талгарт, ошибочно полагая, что Элизабет страдает от тревоги и нежных эмоций (которые, как он знал, в подобной ситуации испытывала бы Эмили), обходительно привел ее на Маунт-стрит. Талгарт надеялся, что она могла бы утешиться в компании своей будущей невестки, пока они с мистером Монтегю разыскивают лорда Килвертона. Но из какофонии возбужденных голосов, сопровождающей их появление с Элизабет, стало совершенно ясно, что Серена отказывается спокойно оставаться в Лондоне, чтобы утешать невесту брата — или по какой-либо другой причине.

Когда капитан узнал, что Эмили намеревается присоединиться к Серене в этой глупой и опасной экспедиции, он был искренне шокирован. Его энергичные протесты нашли отклик у леди Элизабет, которая — к ужасу Серены и облегчению Эмили — немедленно предложила поехать вместо Эмили:

— Как бы Серена ни была готова рискнуть в этой нелепой выходке, она не должна рисковать своей репутацией!

Капитан Талгарт принял это за благородство, пока не осмыслил причины решимости леди Элизабет. Ее великодушие проистекало из убежденности, что низкое социальное положение делает попечительство Эмили неадекватным. Он сразу же обиделся на это оскорбительное мнение. Серена сходила с ума от любой задержки, a Эмили стремилась избежать необходимости оставлять тетю одну. Общими усилиями девушки сумели кое-как успокоить негодование капитана, прежде чем было потрачено впустую много времени на бесплодные попытки убедить леди Элизабет в ошибке.

Вскоре Эмили благополучно отправили обратно на Хаф-Мун-стрит. М-р Монтегю и капитан Талгарт оседлали лошадей; леди Серена и леди Элизабет были усажены в фаэтон Серены — и группа отправилась на поиски лорда Килвертона.

Глава XXII

Лорд Килвертон боролся с трудным решением: открывать глаза или нет. Он лежал на чертовски твердой и неудобной поверхности, и тупая боль от удара в основании черепа мешала его способности ясно мыслить. Ричард неохотно пришел к выводу, что на самом деле не спит. Он уже приходил к такому выводу несколько раз, каждый раз забывая, что обдумывал этот вопрос раньше. Его мысли улетали, как испуганные воробьи, когда он тянулся к ним.

Что-то случилось, это было ясно. Что-то странное. Что-то плохое. Казалось важным вспомнить, что именно, но память — как и здравомыслие — ускользала от него. Смутное чувство тревоги и страха охватило его сквозь туман. Наверно, будет правильнее сжать вокруг себя оставшиеся клочки бессознательности и вновь погрузиться в забвение.

Он уснул.

Когда oн опять пришел в сознание, стук молотка в черепе чуть стих, но тело одеревенело и болело. Килвертон попытался размять конечности и обнаружил, что они связаны. Oн ошеломленно замер, его глаза широко распахнулись. Когда в них попал резкий свет, он застонал — и обнаружил, что ему заткнули рот. В рот была засунута грубая, вонючая тряпка, обвязанная вокруг его ноющей головы. Почему-то это привело Ричарда даже в бóльшую ярость, чем связанные руки и ноги. Несколько секунд он изо всех сил боролся и беспомощно пинал воздух, пытаясь ослабить веревки, чтобы поднести руки ко рту и вытащить проклятый кляп. Вскоре стало очевидно, что любое усилие заставляет его задыхаться, а тяжело дышать с заткнутым ртом — неудобно. Ричард опять неподвижно улегся и заставил себя думать.

Он лежал на голом полу в очень маленькой и очень пыльной комнате. Похоже, это был заброшенный коттедж. Как Ричард туда попал, непонятно. Он был совершенно один. Камин, казалось, не использовали несколько месяцев, а может, и лет; никакой мебели не обнаружилось. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь пыльную створку в каменных стенах, указывал на то, что снаружи коттедж зарос какой-то листвой. Ясно, в доме никто не жил.

Килвертон воскресил события в памяти: oн ехал навестить бабушку, чтобы спросить ее совета, как можно вежливо выбраться из нежелательной помолвки. Он саркастично подумал, что буквально связанные руки — хорошее средство превратить образный плен в нечто тривиальное.

Теперь он вспомнил, что мужчина — или двое мужчин? — подъехал к нему сзади, и в этот момент ему нанесли ужасный удар. Не требуется мощный интеллект, чтобы сделать вывод: кто подъехал, тот и нанес удар. Он напрягся, пытаясь восстановить черты лица, которое увидел мельком, прежде чем повернуться к своим лошадям. Конечно, это был незнакомец. Он ничего не мог вспомнить о его внешности, кроме того, что человек носил коричневое пальто и на шее — шарф. Не очень полезное описание.