Никто, кроме тебя 2

Скрипнув тормозами, автомобиль остановился у госпиталя святого Себастьяна.

Заглушив мотор, дон Альберто задумчиво сказал, посмотрев на полицейского комиссара:

– Знаешь, Анхель, у мена есть одно очень заветное желание…

Парра не преминул съязвить:

– Поселиться в морге?…

Задумчиво покачав головой, патологоанатом произнёс в ответ:

– Нет, не то…

– А какое же тогда?… – спросил Анхель, выходя из машины.

– Вскрыть твоё тело, когда ты умрёшь или когда тебя застрелят где-нибудь…

В устах какого-нибудь другого человека это могло бы прозвучать как шутка, как своеобразный чёрный юмор… Однако тон, каким была сказана эта фраза, не оставляла никаких сомнений, что дон Альберто говорит совершенно серьёзно и искренне…

Однако Анхель, на своё счастье (и на счастье патологоанатома, разумеется), воспринял это, как какую-то шутку…

– Думаешь, во мне есть что-то интересное, такое, что заслужило бы твоё внимание?…

Альберто наклонил голову в знак согласия.

– Да…

– Ну, и что же?…

– Твои мозги…

Парра в сердцах сплюнул себе под ноги.

– А ну тебя!…

Попросив патологоанатома, обождать несколько минут за рулём, полицейский комиссар направился к корпусу госпиталя святого Себастьяна.

Это было очень старое здание, явно построенное ещё во времена испанского владычества в начале восемнадцатого века, а то и ещё раньше… Сложенное из хорошо обожжённого красного кирпича, с нависающими над авенидой балкончиками в мавританском стиле, приземистое, оно пережило и Гражданскую войну, и многочисленные землетрясения, и наступление урбанистических строений этого гигантского города…

Анхель, показав в регистратуре своё полицейское удостоверение, без особого труда выяснил, что неизвестный лежит в реанимационном отделении на третьем, последнем этаже…

Спустя несколько минут он стоял перед дверью реаниматорской…

Анхель не без внутреннего волнения открыл дверь. Естественно, в глубине души он надеялся, что пострадавший ни кто иной, как «этот негодяй» Луис Трехо, которому кто-нибудь, тот же дон Антонио в вечернее время заехал булыжником в голову…

«Чего же мне тогда волноваться?… – подумал Парра. – И поделом… Если этот тип отправится на тот свет, не думаю, что кто-нибудь в этом городе будет сильно переживать по этому поводу…»

Однако интуиция и на этот раз не подвела полицейского комиссара: ему всё время казалось, что в палате лежит какой-то его хороший товарищ…

Взявшись за дверную ручку, он ощутил в себе какое-то непонятное волнение, и это несмотря на то, что всячески стремился самоуспокоиться…

Наконец, Парра нажал на дверную ручку и зашёл в палату.

В нос ударил непривычно резкий запах лекарств, сразу же захотелось чихнуть…

Зайдя в палату, Анхель обнаружил, что там стоит только одна кровать. Рядом с ней, на медицинском столике, находились какие-то замысловатые диагностические приборы с осциллографами, на экране которых зелёная точка, показывающая ритм сердца больного, выписывала некие постоянные траектории…

Рядом с койкой, на которой под тонким одеялом угадывались контуры человеческого тела, стояла капельница, от неё к кровати шла прозрачная трубочка, наполненная бесцветной жидкостью…

Анхель подошёл к кровати и посмотрел на лицо человека, лежащего там…

О, Пресвятая Дева!…

Нет, этого просто не могло быть!…

Нет, это невозможно!…

Парра просто не верил своим глазам…

На кровати лежал его старинный товарищ Мигель Габриэль де ла Фронтера.

Лицо его было мертвенно-бледно, видимо, он потерял слишком много крови…

Голова Мигеля Габриэля де ла Фронтеры была перевязана; сквозь марлю кое-где выступала засохшая тёмно-бордовая кровь… Губы пересохли, черты лица осунулись просто до неузнаваемости… Весь его лик лежавшего выражал невыносимое страдание…

– Боже, – только и смог, что простонать Анхель, – этого просто не может быть… Боже, за что же ты его так наказал?…

Он ещё раз внимательно посмотрел в лицо больного, думая, что ошибся…

Но ошибки не было никакой, это действительно был его друг…

То ли почувствовав присутствие в палате нового человека, то ли просто проснувшись, то ли ещё по каким-то причинам, но де ла Фронтера открыл глаза…

Он узнал полицейского комиссара.

– Анхель?…

«Слава Богу… Он жив, значит, всё в порядке… – облегчённо вздохнул Парра. – И кто же это его так?… У кого могла подняться рука на этого человека?…»

– Мигель Габриэль, – негромко произнёс Анхель, смахнув с ресницы слезу, – Мигель Габриэль… Где это тебя так…

Несмотря на свой достаточно зрелый возраст, несмотря на мундир старшего полицейского офицера, Анхель Парра был очень, очень сентиментален, особенно в отношении всего, что касалось его друзей…

– Кто тебя так?…

Де ла Фронтера, облизав пересохшие губы, очень тихо произнёс:

– Луис… Луис Трехо…

Видимо, ему было очень тяжело говорить: каждое произнесённое слово давалось Мигелю Габриэлю с видимыми усилиями…

– Трехо?…

В ответ больной хрипло простонал:

– Да…

Парра участливо спросил:

– За что же?…

– Я… я очень виноват перед всеми вами… Я… мне так стыдно…

После этих слов де ла Фронтера неожиданно тяжело задышал…

«Наверное, он просто бредит, – решил Анхель, – чем он перед нами виноват?…»

Анхель попробовал улыбнуться.