Никто не ангел

– Что не так, что? – твердил Сергей, но не мог ничего добиться. А ей казалось, что это другой человек, которого она не знает, но о котором ее, похоже, предупреждали.

– Я просто хочу к себе домой.

Виолетта отвернулась, а Сергей взял роль преследователя и заодно сопровождающего: она точно не помнила, где метро. Его злило, что она молчит.

Они дошли до станции. Сергей, потеряв терпение, схватил ее за руку:

– Черт побери, может, все-таки объяснишь, что с тобой происходит?!..

– Со мной происходит?.. – подняла глаза Вика. – Лучше бы я оставила вас вдвоем.

– С кем?!.. – изумился Сергей.

– С ней!..

Он повысил голос, а в ее взгляде проявилось негодование, он скорее почувствовал его, чем увидел в полутьме. Вика вырвалась из его общества и стала спускаться по лестнице. Не оглядываясь, она зашла на эскалатор, затем в подошедший как нельзя кстати поезд.

Сергей не стал ее останавливать. Жутко захотелось курить.

Вика ворвалась домой неожиданно, как шаровая молния, вся в истерике и полностью неспособная что-то сказать. Мать, которая уже почти легла спать, сильно растерялась и потому даже ее не отругала. Дочь захлопнула дверь в свою комнату.

Маргарита Владиславовна озадаченно остановилась в коридоре и не успела обдумать дальнейшие действия, как зазвонил дверной звонок.

– Кто?.. – взглянув в глазок и услышав объяснения, она все поняла. Ее рука отодвинула щеколду, и перед глазами предстал тот, из-за кого ее ребенок покинул родной кров.

– Здравствуйте, простите ради Бога, что я врываюсь в такой час… Вы, наверное, Маргарита Вячеславовна.

– Владиславовна…

– Простите. Владиславовна… Я Сергей – друг Виолетты. Дело в том, что… мы с Викой сильно поссорились. Я… могу с ней поговорить, очень Вас прошу?..

Сергей заметно нервничал, но его вежливость и обаяние оставались при нем и стали пропуском в комнату.

Маргарита Владиславовна осталась стоять у закрытой двери. Впрочем, ей было слышно каждое слово.

– Малыш… Я… – он подошел к дивану, сидя на котором рыдала Вика. Он уже был однажды рядом с ней в этой комнате, однако тогда причиной ее страданий был не он. – Прости, я, возможно, уделял тебе мало внимания сегодня… И лишнего взболтнул, может быть. Но ты же меня знаешь: язык – это мое слабое место.

– Ты не должен… – она с трудом прервала плач. – Ты не должен извиняться… Я не могу диктовать тебе, как вести себя…

– Ты же не диктовала мне ничего…

– Ты можешь поступать, как хочешь. Кто я такая, чтобы…

– Вика… Я же люблю тебя. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. А сегодня тебе было плохо. Прости меня… Ну прости, пожалуйста.

Эти слезы и ее молчание в ответ показались Сергею бесконечностью. Но через какие-то минуты в комнату, коротко постучав, зашла мать Виолетты. И увидела, что он сидит перед диваном на полу, обнимая Вику за талию. Это всколыхнуло бы любое сердце. Сергей поспешно встал.

– Вика, я думаю, нет такой проблемы, какую нельзя было бы решить с утра, – проговорила Маргарита чрезвычайно спокойно. – Перестань рыдать, пожалуйста, и прими извинения, сколько раз тебе нужно их повторить?..

– Хорошо, – промолвила Виолетта, опуская ноги на ковер.

– Разложи диван, постели Сергею и себе. Выпейте чаю и ложитесь спать.

– Маргарита Владиславовна, я поеду к себе, – возразил было он.

– Сейчас больше двенадцати часов ночи. Куда Вы поедете?.. Оставайтесь уж.

– Спасибо Вам, конечно… Но как-то неудобно.

– Неудобно спать на потолке – одеяло падает. А я Вам диван предлагаю.

Здесь все повиновались этой женщине. Вика собрала себя в кучу и стала готовить спальное место, Сергей старался помочь ей, но получалось лишь прикасаться к пальцам и вещам. Мать Виолетты сделала всем на кухне по чашке чая, дождалась, пока его выпьют, пожелала спокойной ночи и удалилась к себе.

Сергей совершенно растерялся, не зная, почему она оставила его в своей квартире да еще и в одной кровати с дочерью. Позже он понял, что Маргарите он сразу понравился, и она побоялась, что Вика его упустит.

Вика надела голубую ночную рубашку и села на простынь, расправляя пряди волос. Она молчала и все еще избегала смотреть на него. Сергей разделся и, закрыв коленки одеялом, наблюдал. К нему постепенно возвращалось самообладание.

– Спокойной ночи, – она выключила бра и коротко взглянула. Через секунду она лежала рядом.

– Вика, давай поговорим, – попросил он, обнимая ее.

– О чем?.. – устало отозвалась она.

– Ты простила меня?..

– Я же сказала.

– Нет. Это сказала твоя мама. А мне нужно, чтобы сказала ты.

Сергей говорил вполголоса, пристально глядя в темноте в ее лицо и касаясь дыханием волос.

– Действительно. Но лучше ты меня прости. Это я… совсем какая-то… не такая.

– Нет. Мы должны обсудить это. Понимаешь, если мы не будем говорить, то наши отношения могут… пострадать. А я не хочу, чтобы все закончилось вот так.

– Я не знаю, что еще сказать.

– Про кого ты говорила, что лучше меня оставить с ней?

Вика проявляла стойкость, достойную белорусских партизан. Сергей вздохнул: