Никто не хотел воевать

– А при том, что в России хоть и воруют по-черному, но и строят что-то. Москва-Сити построили, в Екатеринбурге вон небоскребы как на Манхеттене стоят. А у нас ничегошеньки, только воруют. Назарбаев вон Астану, целый город красивейший за это время отстроил, Алиев Баку как игрушку отстроил. А у нас ничего, все как было при советской власти, рушится, догнивает. И армия тоже догнивает, ни на что не годная, – генерал раздраженно махнул рукой.

– Дядя Валера, я что-то не пойму. Неужто, таких уж непобедимых ветеранов привел с собой Стрелков. Что, у него там целая армия? Ну, сотня, может две и что с ними вся украинская армия и нацгвардия не могут справиться? – Богдана не интересовало, кого там считают виноватым и крайнем в генеральской среде, кто превратил Украину в парашу, он повернул разговор вновь в интересующее его «русло».

– Для того чтобы посеять панику и подорвать боевой дух армии не нужно много врагов. Достаточно провести несколько громких операций с большими потерями для противника. Вон несколько дней назад под Луганском из ПЗРК наш ИЛ-76 сбили. Сразу семьдесят человек во главе с генералом погибли. И таких примеров только с меньшими потерями сколько угодно. Эти как ты выразился сотни две уже положили не менее полутысячи наших губошлепов. А на выходе у нас паника и растерянность, у них что-то вроде ореола непобедимости и уже местные в результате такого пиара к ним идут, становятся рядом с ними, перенимают боевой опыт. И из России все больше этих флибустьеров подтягивается, видя, как они наших солдатиков десятками кладут. Так эти сотни две постепенно превратятся в тысячи. И чем все это кончится?… Боюсь, что полномасштабной гражданской войной, – Чмутов вновь потянулся за бутылкой, чтобы разлить остатки коньяка.

– Но как же мне все-таки узнать, что случилось с бабушкой и ее домом? – увидев что генерал уже основательно опьянел, Богдан вспомнил про то зачем он собственно сюда пришел.

– Дом… ха-ха. Стрелять-то у нас тоже не умеют, вполне могли зажарить вместо сепаратистов по жилому сектору. Артиллеристы те, что срочники, почти не проводили учебных стрельб, а те, что из резерва призвали, если чего и умели, давно уж все забыли. А там чуть прицел сбился, и снаряд в чей-то дом или огород летит. Все может быть. Тетка твоя тоже, когда мне звонила, выяснить просила про дом и бабку твою. А что я могу выяснить? Ни-че-го. У нас в генштабе тоже вид делают, что руководят боевыми действиями, а на самом деле все идет как идет, самотеком. Такая армия не может эффективно воевать, а нацгвардия она сама по себе, она нам фактически не подчиняется…

Богдан покинул квартиру Чмутова, когда уже допили бутылку и генерал заплетающимся языком чуть не плача извинялся, что помочь не в состоянии. Что делать дальше, куда идти он не знал. В Винницу ему ехать не имело смысла, в Москву тоже. При нем имелась записная книжка с телефонами его старых знакомых по УНА-УНСО. Он стал звонить по киевским номерам. Зачем? Сначала Богдан имел цель найти место, где переночевать – он уже не мог больше спать на вокзальных скамейках. Даже на нарах в бригадной бытовке в Подмосковье было не так муторно. Некоторые номера не отвечали, по другим отвечали совершенно посторонние люди. Наконец, ответила жена его старого товарища, вместе с ним обучавшегося в лагере военной подготовки и тоже воевавшего в Чечне. Товарища ранили еще до гибели их отряда и малоквалифицированный врач-чеченец не смог спасти ему руку, которую ампутировали. Эта ампутация, в общем, его спасла, так как когда погиб отряд его уже через Грузию эвакуировали на Украину. Жена сообщила, что Петр (так звали товарища) сейчас занимается набором личного состава для одного из добровольческих батальонов, ведущего боевые действия в Донбассе. Она сообщила адрес офиса, где Петр в данный момент находится.

Нет, у Богдана не было мысли записываться добровольцем. Он просто хотел поговорить со старым товарищем. Хотя, где-то в глубине сознания уже был готов к тому, что если Петр предложит ему нечто вроде работы, хоть за символическую оплату – согласиться. Конечно, о передовой он даже не думал. Он надеялся, что с учетом его здоровья ему и подберут соответствующую работу… не связанную с непосредственным участием в боевых действиях. Надо же на что-то надеяться, когда вообще надеяться не на что.

Однорукий Петро встретил Богдана, как старого друга, с которым они провоевали бок о бок не один год. Хотя на самом деле они куда более общались во время совместных госпитально-больничных мытарств уже после возвращения из Чечни.

– Богдан, друже, сколько лет, сколько зим, – Петро успевал и обнимать, и хлопать Богдана своей одной рукой.

Наличие увечья полученного в «боях с москалями» позволило Петру сделать нечто вроде карьеры. О том свидетельствовала его нынешняя «должность» и уверенный снисходительно-вальяжный тон.

– Ну, наконец-то настоящие бойцы пошли, а то приходит всякая шивота, которая автомата в руках не держала, – удовлетворенно улыбался Петр, не сомневаясь, что Богдан пришел именно с целью записаться в батальон добровольцем.