Никто не хотел воевать

Богдан удивился, насколько изменился Петр. Он помнил его после ранения жалкого, скулящего и буквально рвущегося поскорее убраться из Чечни. Или уже позже, находящегося в глубокой прострации, клянущий всех этих патриотов, сбивших его с понталыку, из-за которых он лишился руки. И вот теперь он занимается формированием пополнения для добровольческого батальона, которое поедет воевать в Донбасс, и похоже своим положением весьма доволен, ибо чувствовалось, что обязанности свои он выполнял с большой охотой и рвением. А то как же, он то безрукий, его уже воевать не пошлют, пусть теперь другие руки-ноги теряют.

– Да я вообще-то, просто хотел узнать, как там обстановка, на фронте. Бабушка у меня там под Донецком. Не знаю, что с ней, – попытался, как можно более нейтрально, поведать о цели своего прихода Богдан.

– Обстановка отличная, несмотря на то, что эти срочники и мобилизованные из ВСУ очень плохо воюют. Но и без них наш брат доброволец скоро всю эту вату расколошматит. Бабушка, говоришь… Ну, так записывайся в батальон, как освободитель в Донецк войдешь, героем перед ней предстанешь, – Петр буквально излучал оптимизм.

– Да, здоровье у меня, сам знаешь… с тех пор так до конца и не восстановился, – выдавил виноватую улыбку Богдан.

– А что здоровье, руки-ноги у тебя целы, стрелять умеешь, гранаты швырять тоже, опыт у тебя есть, сам можешь салаг учить. Мы с тобой вон где были и чего видели. Неужто, за ребят наших, за Порубайло, не хочешь с москалями рассчитаться, – уверенно, словно политработник со стажем говорил Петр.

«Хорошо тебе болтать. Вон, даже то, что руку потерял сумел себе на пользу обратить. Теперь та рука тебя кормить будет. Сидишь тут бумажки строчишь и людей на смерть посылаешь, ветеран хренов. Я-то знаю, какой ты ветеран, в одном бою всего и побыл и в том за спины хоронился. И прозвище твое помню, герой хренов, «кутенок» было твое прозвище», – думал про себя Богдан. Но вслух он этого не произнес, напротив, будто заинтересовался предложением:

– Да, не уверен, будет ли от меня там толк. Я ведь, и бегаю сейчас плохо, и ползти, окапываться не смогу и голова часто болит.

– Будет, Богдан, будет. С твоим опытом ты там очень пригодишься. Ты и ребят наших поведешь и бабушку свою от ватников освободишь, – уже тоном, не терпящим возражений, не то убеждал не то приказывал Петр.

– Да, какой из меня командир. Я же никогда никем не командовал, – продолжал отнекиваться Богдан.

– Не боги горшки обжигают. Я же тебе не батальоном командовать предлагаю. А со взводом любой из наших, кто с москалями в Чечне воевал, вполне справится.

Богдан в очередной раз удивился как «оперился», некогда робкий, пугающийся каждого разрыва и громкого хлопка «кутенок» Петр. Он не дал согласия, сказал что подумает. Петр явно разочаровался, такому решению Богдана, но сказал, что ждет его. Тем не менее, к себе домой, посидеть за столом, поговорить, он «старого боевого товарища» не пригласил.

Конечно, Богдан совсем не хотел воевать. Ведь он уже был далеко не тот девятнадцатилетней давности юный романтик. Тем не менее, он колебался, ибо совершенно не представлял, что же ему делать дальше. А тут Петр сразу обещал, и кормежку, и обмундирование и даже неплохие деньги. Как бы по секрету Петр сообщил, что в добровольцы берут не всех подряд. В тех же военкоматах многих желающих заворачивают, ибо таким образом многие пытаются вместо мобилизации на общих основаниях в ВСУ, где воевать придется фактически задарма, пойти в добробат, где будут платить. Так же между делом Петр поведал, что план мобилизации в ВСУ фактически сорван, ибо мобилизованные делают все, чтобы оную избежать, вплоть до бегства за границу. Нет, Богдан не хотел такого заработка, да и не верил в щедрость больших начальников, в чем его еще раз убедил разговор с Чмутовым. Он помнил, как обошлись с ним после возвращения из Чечни. Тогда кроме матери он оказался совершенно никому не нужен, его даже в армейском госпитале отказались лечить. Но куда идти, что делать? Окончательно подвигла его очередная ночь, проведенная на железнодорожном вокзале. Изрядно продрогший, позавтракав в вокзальном буфете чашкой горячего чая с бутербродом… Расплачиваясь он убедился, что денег у него почти не осталось. Богдан опять поехал в офис, где сидел Петр, изображавший из себя бывалого фронтовика, ветерана борьбы с российской агрессией…

14