Никто не хотел воевать

Уже в доме, посадив Леонида за стол, и начав хлопотать у плиты, она рассказала о том, что произошло уже более месяца назад. То случилось в один из первых обстрелов пригородов Донецка дальнобойной артиллерией Украинской Армии. В тот день тетя Катя заняла очередь за хлебом в магазине (со снабжением начались перебои), потом к ней подошла Стефания Петровна. Обстрел застал их, когда они, купив хлеб, возвращались из магазина. Взрывом повредило опору линии электропередач, и провод упал на землю. Обе женщины попали под шаговое напряжение и погибли на месте.

– Тогда еще самое начало было и их успели похоронить на кладбище, рядом… Потом уже так часто убивать стали, да и люди поразъехались, поразбегались, дома побросав, хоронить некому стало. Сейчас хоронят, где придется, и во дворах, и на огородах. Жить страшно, редкий день не бомбят, – рассказывала о своем бытие Лариса, время от времени, промокая глаза платочком.

Леонид сидел, оглушенный известием. Он лишился цели, сюда его приведшей. А он ведь мечтал… Даже ночуя на базе ополченцев видел во сне такую картину: он привозит бабушку в Москву. Во сне все происходило тримуфально: отец, мать, тетка – все восхищены его поступком, его смелостью, решительностью… Леонид не чувствовал вкуса поданной Ларисой еды, не замечал как она старается, хлопочет вокруг него. До него доносились лишь обрывки фраз, произносимых девушкой:

– А я в очереди за гуманитаркой стояла, часа четыре, еле дождалась. Иду и не пойму, кто это у нас в палисаднике, думала вор, не сразу тебя признала, – по всему Лариса уже успела отгоревать по матери и сейчас вела себя, как обычно ведет себя молодая девушка рядом с парнем.

– Надо сходить на кладбище, – наконец произнес и Леонид, понимая, что это последнее, что он должен здесь сделать.

– Да, конечно, я провожу… Они ведь рядом лежат бабушка ваша и мама моя,– в голосе Ларисы вновь «послышались» слезы.

В какой отрешенности Леонид не пребывал, но сообразил, что дальше в той комуфляжной форме, что его снабдили на базе ходить нельзя, дабы не привлекать внимания. Он достал из сумки свою прежнюю одежду и переоделся.

Когда стояли возле свежих могил, всего лишь холмиков без крестов, Лариса вновь дала волю слезам, а Леонид лишь шевелил желваками и сглатывал слюну. В голове, казалось, заполнив все сознание, пульсировала одна единственная мысль: что делать дальше и куда идти. Остаться ночевать у Ларисы? Он как-то даже не думал об этом. Да, они знали друг друга с детства, но разница в четыре года тогда казалась огромной. А потом он уехал и видел Ларису лишь изредка, мельком. В общем, никакого тесного знакомства меж ними не было, и быть не могло… Она пригласила его сама:

– Оставайся, переночуешь у нас. Куда тебе идти, ваш дом разбит, да и нет там ничего. У нас тут все дома, где никого не осталось, подчистую вымели. Тут сейчас никакого порядка, ни власти, ни милиции, ничего нет. Вот так, придут, ограбят и на помощь звать некого, – объясняла ситуацию Лариса, пока они шли с кладбища.

– А что же ополченцы, они же здесь сейчас власть? – безо всякого интереса, лишь бы поддержать разговор, спросил Леонид.

– Ааа… какая это власть. Скорее уж кто-то бы победил, да весь этот бардак кончился! – с отчаянием вырвалось у Ларисы.

– И тебе все равно, кто победит? – вопрос родился у Леонида самопроизвольно, он знал, что примерно так думают большинство жителей Донбасса в зрелом возрасте, но что также мыслит и совсем молодая девчонка, которая только, что потеряла мать, это было для него ново.

– Знаешь, я тут чуть не каждый день по очередям толкаюсь, там такого наслушаешься… Кто бы не победил, какая разница. Мне еще мама говорила, когда жива была про Януковича. Ну, сбросили одного ворюгу, другие, которые еще не наворовались придут. Нам, простым людям, все одно лучше не станет. Я тогда не соглашалась с ней, за этих на Майдане переживала. А сейчас посмотрела, что там эта новая власть творит. И наши, которые здесь наверх лезут, тоже не лучше, и у них забот только воровать, да к себе в карман. Вон оборудование с шахт, с заводов вывозят и на сторону толкают…

Они дошли до дома.

– Я тебе постелю на своей кровати, а сама на мамину лягу, – это Лариса произнесла, немного смутившись, но в то же время пытливо смотря на Леонида – как он среагирует.

Но Леонид никак не отреагировал, он и за этот день, и за многие предыдущие так устал и физически и морально, что более всего хотел поскорее лечь спать и забыться…

Но нормально выспаться не удалось. Среди ночи начался очередной обстрел.

– Леня вставай! Одевайся быстрей, бежим! – испуганно кричала Лариса.

Леонид не сразу сообразил, где он. Проснувшись, он решил, что находится в казарме на базе ополченцев. Только непонятно почему его будит не Крест, не Грач, а какой-то девичий голос. Лишь выбежав из дома и увидев в черном небе следы белых «фосфорных» снарядов, он окончательно все вспомнил:

– Куда мы бежим?

– Вон в том доме большой подвал, там все кто тут еще живет прячутся, – Лариса направлялась к старой толстостенной трехэтажке, сталинской постройки.