Нил Сорский

Эта болезнь и решила исход Собора. Участники заседаний и современники восприняли ее как вмешательство Божьего Промысла. Иван III попросил прощения у игумена Серапиона и дал богатую милостыню братии Троицкого монастыря. Церковное большинство пришло к выводу, что святые отцы не запрещали святителям и монастырям держать села и земли. Тем, кто хочет истинно спастись, не могут навредить церковные стяжания. Тем же, кем движет тщеславие, а не забота о Церкви, пусть всячески будут запрещены их начинания. После этого решения отцы Собора разошлись, каждый в свой монастырь.

Неприятие монастырского владения селами осталось личным убеждением Нила Сорского. Возражая Нилу, участники Собора говорили, что в житиях святых написано, будто бы и древние монастыри имели села. Но для того преподобный и изучал внимательно жития, чтобы находить в них точные ответы на многие сложные вопросы, которые ставила перед ним жизнь. Он относился к житиям как к юридическому документу. Если так поступали древние святые, значит, так же должны поступать и мы, — эта истина была для Нила непреложной.

Действительно, в некоторых житиях упомянуты монастырские села, но всегда — в отрицательном контексте. Святые признавали их «неполезным стяжанием». В Житии Кириака Отшельника, которое сорский отшельник переписал в свой сборник, описана такая история. Лавра Евфимия Великого, где многие годы подвизался Кириак, включала две обители: собственно лавру Евфимия и лавру Святого Феоктиста. Села подарили обители Евфимия. Но настоятель Феоктистовой лавры Павел захотел взять их себе. Братия в монастыре Евфимия Великого возмутилась. Монахи яростно требовали не отдавать села чужому монастырю. Тогда блаженный Кириак покинул обитель, так как не мог смотреть на раздоры среди братии. Его огорчало, что иноки спорили и теряли самообладание из-за обыкновенного имущества.

Житие святого Петра Афонского называет стяжателями монахов, владевших драгоценными сосудами и другим ценным имуществом, а также селами. Такие иноки, по мнению автора Жития, являются «господами» земного богатства, но в вечной жизни будут лишены «небесных богатств»[517].

На Святой Горе Нил Сорский, безусловно, интересовался тем, на какие средства существуют афонские монастыри. Старец понимал, что нельзя упразднить общежительные обители, а всех иноков поселить по малым скитам и пустыням. В свой собственный скит он принимал монахов, получивших опыт в киновиях. Так поступали и древние отцы. Когда святой Савва Освященный, будучи юным иноком, пришел в лавру Евфимия Великого, тот отправил его на воспитание в общежительный монастырь Феодосия Великого. Святому Феодосию он говорил: «Ты, отче, детям — игумен, а я игуменам игумен есть. Все, живущие под моим началом, сами себе хозяева, и каждый в свое келье — игумен»[518]. Во все времена общежительные монастыри служили необходимой ступенью духовного возрастания монахов. Согласно афонскому уставу 970 года, к безмолвию на Святой Горе допускались лишь монахи из киновий.

Не отвергая в принципе общежительные обители, Нил Сорский считал, что монахи должны сами обрабатывать свои земли, то есть питаться от труда рук своих, либо нанимать работников и справедливо оплачивать их работу. Такая практика существовала и на Афоне. Пашни, находившиеся на территории Святой Горы, возделывали монахи, наемные люди или паломники. Афонские монастыри владели метохами (имениями) и за пределами Святой Горы. Но в них работали наемные люди. Игумен афонского Пантелеимонова монастыря Иоаким подробно описал хозяйственную жизнь афонских обителей в своем «Сказании о святой Афонской Горе», составленном в 1561 году для московского митрополита Макария. По его словам, Лавра Святого Афанасия имела метох на острове Скирос: «…и есть в нем место, где орют (пашут. — Е. Р.) и сеют жито… и имеют в том метохе винограды, жито сеют, и овцы, и козы, и пчелы». Игумен особо заметил, что живут в монастырских метохах только «мужики» без жен и детей.

Важной статьей монастырских доходов служили пожертвования; кроме того, многие афонские иноки владели ремеслами. Нил Сорский тоже не возбранял монастырям получать милостыню, но только «нужную», а не излишнюю.

Свое мнение старец изложил на Соборе 1503 года, но не был услышан. Он никогда не использовал свой духовный авторитет для борьбы за благое дело. Монашествующим и всем желающим спастись Нил оставил отредактированные им сборники житий святых и свои сочинения, где высказался вполне определенно о монашеских стяжаниях.

«Исторической ролью великих христиан-мистиков часто была роль защитников Предания и проповедников идеала евангельского жития: вот почему в их взглядах было, как правило, столько максимализма и радикализма. Но именно этот максимализм и служил источником вдохновения для тысяч рядовых христиан, сохраняя живым православное Предание»[519].

Послание иконописцу

Воспойте Господеви песнь нову, хваление Его в церкви преподобных.

(Пс. 149, 1)