Нил Сорский

Византийский святой Симеон Студит, обращаясь к своему ученику, намеревавшемуся покинуть мир, говорил: «Брат, вот что считай совершенным удалением от мира: всецелое умерщвление своей воли, затем беспристрастие к родителям, родным и друзьям и отречение от них. Также и то, чтобы обнажиться тебе от всего имущества твоего… и совершенно забыть всех лиц, которых горячо любил… В помысле же твоем надлежит тебе положить такое убеждение, что после твоего вступления в обитель умерли все родители твои и друзья, и только Бога и предстоятеля считать отцом и матерью»[136]. Мы не знаем, какой душевной болью досталась Нилу Сорскому эта непреодолимая для многих ступень, но любовь к Богу пересилила все.

Принимал Нила в монастырь игумен Кассиан. Пахомий Логофет так отозвался о настоятеле, с которым был лично знаком: «…по достоинству называвшийся игуменом, муж, состарившийся за многие годы постнических трудов». О жизненном пути преподобного Кассиана известно немногое. Свой монашеский путь он начал в Спасо-Каменном монастыре на Кубенском острове, затем перешел в обитель Кирилла Белозерского, где застал «чюдотворца Кирилла» еще живым. 11 апреля 1448 года ростовский, ярославский и белозерский епископ Ефрем возвел Кассиана в сан игумена Кирилло-Белозерского монастыря[137]. Источники сообщают, что он по благословению епископа Рязанского Ионы (будущего митрополита Киевского и всея Руси) и по велению московского князя Василия II дважды ходил в Царьград. Вероятно, Кассиан отвозил в столицу Византии грамоты великого князя, направленные константинопольскому патриарху в 1441 году и византийскому императору в 1443-м[138]. Речь в них шла о возможности получения митрополией Русской церкви автокефалии, то есть независимости от Константинопольского патриархата. Мысль о том, чтобы самим избирать митрополита, укрепилась на Руси после печально известного Ферраро-Флорентийского Cобора.

Переговоры об автокефалии были непростыми. Почему кирилловского монаха (а в эти годы Кассиан еще не был игуменом) выбрали для столь сложных переговоров, мы не знаем. Но на всё бывает своя причина. Вероятно, Кассиан был хорошо известен епископу Ионе и великому князю, образован, обладал дипломатическим талантом.

Источники сообщают, что Василий Темный щедро наградил Кассиана после его возвращения из Царьграда, много пожертвовал на обитель и отпустил на покой — на Каменный остров. Однако в этом сообщении есть хронологическое несоответствие. В любом случае вторая поездка Кассиана должна была состояться до 1453 года, когда был взят турками Константинополь. Но в это время Кассиан оставался настоятелем Кирилло-Белозерского монастыря. Вероятнее всего, что эти два эпизода его биографии: возвращение из Царьграда и уход на Каменный остров не были связаны. Кассиан на год покинул Кириллов монастырь в 1465 году, когда новый ростовский архиепископ Трифон самовольно поставил настоятелем обители своего родного брата Филофея. Тот вел себя неподобающим образом, и белозерский князь Михаил Андреевич, ктитор обители, изгнал его, вернув Кассиана. Последний оставался настоятелем Кириллова монастыря до 1471 года, какое-то время еще жил здесь на покое, а затем вернулся на место своего пострига — в Спасо-Каменный монастырь. Многие из постриженников игумена Кассиана были причислены к лику святых: Александр Ошевенский, Нил Сорский, Иоасаф Каменский. И этот перечень говорит сам за себя: «С преподобным преподобным будеши…» Сам Кассиан был также прославлен Русской церковью в лике святых.

Если брат хотел поступить в монастырь, то он «бил челом» игумену наедине. В Житии преподобного Александра Ошевенского рассказывается, как святого Александра принимали в число кирилловской братии. Этот рассказ вполне подошел бы и для Жития Нила Сорского. Игумен спросил юношу: «Хочешь ли, чадо, иноком быть и Господу работать?» Тот же отвечал: «Ей, отче, воистину, желаю, но через некоторое время. А пока, если повелит твоя святыня, буду служить на святую братию, чтобы испытать свою юность». Игумен увидел смирение и душевную чистоту юноши, понял он и то, что пришедший изучал Божественные писания. И тогда настоятель спросил его: «Чадо, учился ли ты святым книгам?» По своему смирению тот ответил: «Мало, отче, немного с детства научился и пребывал в небрежении». Тогда игумен произнес: «И это тебе, чадо, будет на великий успех к твоему спасению».

После личной беседы игумен сообщал о новопришедшем соборным старцам, те испытующим взором оценивали брата. Если он им нравился, то игумен благословлял новичка ходить по кельям старцев и просить их принять его в обитель. Но если пришелец не нравился монастырскому собору, то его по кельям не посылали. А игумен вежливо отказывал ему в таких выражениях: «Довольно у нас, господин, ныне братии, число исполнилось»[139].