Нил Сорский

Служба утрени была построена так, что с первым проблеском утренней зари священник, повернувшись лицом к алтарю, торжественно возглашал: «Слава Тебе, показавшему нам свет». Начиналось «Великое славословие», древнейшая, как и «Свете тихий», христианская песнь. «Вид рождающегося из ночной тьмы утреннего света настраивал молящихся к созерцанию Бога как несозданного света („во свете Твоем узрим свет“)»[164]. «В этом прославлении… мысль уже… всецело погружается в благодарное созерцание всей высоты Божией и всего ничтожества и недостоинства нашего перед Ним». Великое славословие является зенитом утрени, во время его пения все монахи, как и во время чтения Евангелия, стояли с зажженными свечами и гасили их, когда заканчивалась песнь.

В конце первого часа утрени совершалось елеопомазание, к которому подходили в обычном порядке: сначала целовали праздничную икону, потом помазывались — святым маслом начертывался крест на челе (на лбу). Служащий священник первым помазывал игумена, затем игумен помазывал священника и остальную братию, через некоторое время священник менял игумена. Помазывая иноков, игумен называл их имена и говорил молитву: «Благословение Господа Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа, на рабе Божием Ниле на здравие и на спасение, на оставление грехов»[165].

После окончания утрени монахи расходились по кельям или на послушания. Спать после всенощного бдения или заутрени в монастырях не разрешалось. Только в случае крайней немощи, если инок был болен или утрудился на тяжелом послушании, он мог немного отдохнуть после заутрени. Отдыхали обычно после обеда (один-два часа), да и то только летом. Зимой, поскольку день и так короток, спать после обеда не полагалось. Распорядок в монастыре зависел от дневного и ночного количества часов, которое сильно различается в зимнее и летнее время года. Так, например, в Кирилло-Белозерском монастыре 9 декабря на дневное время приходится 6 часов и 18 на ночное. А 7 июня, наоборот, 18 часов продолжается день и 6 часов ночь.

Летом, когда день долог, через четыре часа после заутрени братия собиралась к обедне, зимой обедню служили через два с половиной или три с половиной часа после заутрени. Обедня завершала круг суточного богослужения, обыкновенно она продолжалась два часа, а если службу возглавлял игумен, то два с половиной. За обедней служили литургию — самое важное христианское богослужение, ибо за литургией совершается таинство Евхаристии — приношение Богу таинственной жертвы Тела и Крови Христовой под видом хлеба и вина в воспоминание совершенного Им искупления мира.

После литургии братия всегда ждала, когда вынесут Панагию. «А доколе Панагии не вынесут, и ты с места своего не мози ступати», — сказано в уставе Кирилло-Белозерского монастыря[166]. Этот чин иноку не следовало оставлять даже во время путешествия. Слово «панагия» в переводе с греческого языка значит «Всесвятая», так именуется обычно Богородица, но в чине Панагии это название относится к просфоре, из которой на литургии была изъята частица в честь Пресвятой Богородицы. По окончании литургии эта просфора переносится из храма в монастырскую трапезу, где ее полагают на особом блюде в «устроенном месте» — на аналое под иконами. Чин Панагии соединяет трапезу с только что окончившейся литургией настолько, что литургия передает свою благодать трапезе. Благодаря этому монастырский обед превращается в настоящее богослужение[167].

Первым из храма в трапезу шел священник, служивший литургию, он нес на особом блюде Панагию; за ним следовали игумен и вся братия строго по одному («един по единому») с пением 144-го псалма (не умеющие грамоте читали про себя Иисусову молитву). Псалом пелся так, чтобы его можно было закончить со входом в трапезу. Вынутую частицу полагали на панагиаре и ставили в трапезной на аналое. Затем читали молитвы перед вкушением пищи и начиналась трапеза.

По окончании обеда следовало краткое благодарение за трапезу, все вставали и молились, прося благословения на совершение чина Панагии[168]. После заключительных молитв игумен благословлял братию и благодарил всех, служивших за трапезой. Обычно обед продолжался час-полтора. После обеда все расходились по кельям. Примерно через три — три с половиной часа после трапезы вновь следовала вечерня. Начинался новый день. Так совершался круг монастырской жизни.

Конечно, новоначальные иноки не сразу входили в этот трудный цикл служб и работ. Нил постепенно обучался жизни в монастыре. Он усердно трудился на послушаниях, его ночные молитвы становились все протяженнее, а короткие часы отдыха и сна инок тратил на книги. Он много читал, делал выписки, копировал. Монастырская библиотека была уникальна: книги для северной обители переписывали в монастырях Константинополя и Афона. Невидимые духовные нити связывали далекий монастырь в лесном Заволжье с византийской столицей. Свидетельством тому является древнейшая икона Кирилло-Белозерской обители «Успение», в иконографии которой угадывается фреска знаменитого константинопольского монастыря Хора.