Нил Сорский

Главная забота монаха, по мнению древнего святого, — постоянно наблюдать, чтобы дурная мысль не проникла в его сознание. При «первом нападении зла» он должен постараться немедленно его отразить, чтобы сохранить чистоту ума. Если же он проявит беспечность и уступит «безобидному удовольствию», оно может стать привычкой и перерасти в страсть. В трактате «О восьми духах лукавства» Нил Постник описал восемь главных страстей: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тще-славие, гордость. Он считал, что помыслы взаимосвязаны друг с другом, так что послабление одной страсти влечет за собой другую. Например, сребролюбие, гнев и уныние являются порождением чревоугодия. Нечистота может возникать как от чревоугодия, так и от гордости, когда монах теряет бдительность и забывает о хранении ума от помыслов. Древний святой показал, какими средствами надо бороться со страстями, противопоставляя каждому пороку добродетель. Для описания состояния, в котором монах оказывается свободным от страстей, Нил Постник использовал слова «безмолвие» или «спокойствие». Истинное спокойствие наступает тогда, когда не только действия страстей, но и воспоминания о них не задерживаются в уме. В таком состоянии наступает созерцание духовных реальностей. Трактат о восьми помыслах получил широкое распространение и стал важнейшей книгой для многих поколений монахов.

Помимо этого сочинения в рукописи Кирилла Белозерского находилась небольшая поэма, авторство которой славянская традиция также приписывала Нилу Постнику, — «О бесстрастии души и тела». Ее переписали в своих личных сборниках знаменитый кирилловский книжник Евфросин и друг Нила Сорского Герман (Подольный)[172]. Возможно, такой интерес к этому сочинению древнего святого был вызван необычной формой произведения и красотой его слога. В поэме содержится призыв к покаянию и стяжанию добродетелей, а также описывается состояние человека, достигшего бесстрастия.

В таковой души
река дарований наводняется
и источник живота истекает,
солнце праведное сияет,
звезды блистают,
луна светит,
ангели дивятся,
архангели чюдятся,
серафими дивьством сдержими суть,
начала и власти
сладостию объемлются
и с таковою душею глаголют:
«Свят, свят, свят Господь Саваоф,
исполнь небо и земля славы Его».
И еже: «Слава въ вышних Богу,
и на земли мир, и въ человецех благоволение»[173].

Именно такой желал видеть свою душу молодой кирилловский инок по имени Нил, за тем он и пришел в монастырь. Теперь он был готов не пожалеть трудов и самой жизни для достижения этой заветной цели.

Монастырские встречи

Уста праведнаго поучатся премудрости, И язык его возглаголет суд.

(Пс. 46, 40)

В обители, где трудился инок Нил, все напоминало о ее святом основателе — Кирилле Белозерском: устав, книги, вещи. Еще были живы ученики преподобного. В 1462 году в монастырь прибыл Пахомий Логофет. Великий князь Василий Темный поручил ему написать Житие Кирилла Белозерского. Беседы писателя с братией, несомненно, оживили монастырскую память о том, каким человеком был святой.

Кирилл имел довольно высокий рост, но к концу жизни немного ссутулился от старости. Длинная седая борода обрамляла благородное лицо. И казалось, невозможно было спрятаться от его живых, проницательных глаз. «Когда кто-нибудь из странников приходил в ту обитель, окидывал их прозорливым взглядом, когда они еще только входили в монастырь, и сообщал: „Этот брат будет жить с нами вместе, а этот уйдет прочь“»[174].