Нина Риччи

Главным центром, в котором до войны производился текстиль, являлся Лион, оказавшийся на условно свободной территории Виши и полностью отрезанный от своих парижских заказчиков в домах моды. А так как клиенты у кутюрье оставались – как немцы, так и коллаборационисты, то приходилось искусственно поддерживать вид нормальной жизни. В конечном итоге за время войны парижский мир моды не пропустил ни одного показа. Интересно, что основными покупательницами домов моды оставались француженки: согласно данным за 1941 год из двух тысяч специальных карточек, выданных для покупок в домах высокой моды, только двести использовались немецкими женщинами. Среди них, кстати, была жена Германа Геринга Эмма, немецкая актриса театра и кино, негласно считавшаяся первой леди Германии. Она являлась постоянной и преданной клиенткой Жанны Ланвин. В начале августа 1944 года, буквально за две недели до освобождения Парижа, Эмма в самом прямом смысле слова «затарилась» в доме моды Ланвин, понимая, что, скорее всего, у нее больше не будет шанса посетить Париж. Но двести клиенток на самом деле представляют большое количество. Это не просто немки, а жены высокопоставленных немецких офицеров, либо проживавших в Париже во время войны на более или менее постоянной основе, либо приезжавших в Париж по делам. Если бы нацисты хотели уничтожить французскую моду, считают историки, они бы это сделали несмотря ни на какие усилия Лелонга и Риччи. Однако такого желания не было. С самого начала оккупации нацисты пытались создать иллюзию, что нормальная жизнь в Париже продолжается. Город должен был представлять успешный пример «культурной коллаборации», частью которой являлась высокая мода. Основной задачей была лишь чистка модных предприятий от евреев. Так как в домах моды и текстильных компаниях они продолжали работать, нацисты потребовали от Даниила Горина список таких предприятий в Париже, и в итоге он его составил. Письмо Даниила Горина от 14 мая 1941 года в службу экономической документации: «Торговая палата Германии просит передать ей список израильских домов, занимающихся созданием рисунков для производства текстиля. Мы прилагаем этот список, чтобы вы могли поделиться им, если сочтете это необходимым… Fred Levy – 8, rue St. Marc[45]; Atelier Pax (M. Spreirezen) 47, avenue de l’Opera; Studio Rosal, 4, rue de la Paix; E. P. Sebes, rue St. Marc; Atelier du Helder (Gottesmann), 7, rue Scribe; Brodski, 10, rue St. Marc; Jos Bronstein, 97, rue des Petits Champs; Feldmann et Cie, 11 bis, boulevard Haussmann; Atelier des Capucines (M. Aelion), 9, boulevard des Capucines; M. A. Flashner, 48, rue des Abbesses; M. A. Fraenkel, 9, rue Verniquet; Hajos (M. Semann), 7, rue des Italiens; Etablissment Lang, 8, rue de Monthyon»[46].

В годы войны в парижских домах моды работали около двенадцати тысяч человек (это 97 процентов задействованной до войны рабочей силы). С одной стороны, Лелонг спас этих людей от возможной отправки на принудительные работы в Германию, от голода и даже смерти. Он сумел убедить нацистов, что все сотрудники должны остаться в Париже. С другой стороны, все дома моды находились под пристальным надзором нацистов. Есть и третья сторона: дома моды за время войны сумели даже увеличить свою прибыль. Ярким примером удачного ведения дел стал дом моды Жака Фата. В 1937 году он начинал свою работу по созданию моделей в маленькой студии. В 1942 году на него работали уже семьдесят шесть человек, а в 1944-м – двести сорок. Его дом процветал, а сам кутюрье вместе со своей женой (модель, бывшая секретарша Коко Шанель Женевьева Бушер) активно посещал вечера в немецком посольстве в Париже. По стечению обстоятельств Жак Фат, как и Лелонг и Риччи, служил в армии недолго, был демобилизован, получил Военный крест, а с 1940 года процветал при оккупационном режиме.