Ниночка

Боровичи Больница

Сразу после головной боли – темнота… Темнота сгустилась, запульсировала… И опять головная боль.

Иван повернул голову к источнику света. Ему показалось, что вдалеке, низко, висит квадратная луна. И больше ничего… Он поморгал, приподнял руку. Вместо руки увидел горб белой ткани. Он испуганно дернул рукой, второй схватился за железный стол, на котором лежал.

Иван сел. Маленькое окошко, закрашенное белой краской, перестало казаться луной. Бледный синеватый свет, просачивавшийся через него, свидетельствовал о том, что сейчас ночь.

С трудом спустившись с металлического высокого стола, он ощутил холод белого кафельного пола. Посмотрев на свои босые ноги, Иван сообразил, что он голый. На правой ноге болтался привязанный к щиколотке номерок.

В глубине темной комнаты белели еще несколько простыней на неуклюжих столах.

Он подошел к ближайшему, приподнял простыню… Женские ноги с номерком на веревочке. Он совсем сдернул простыню…

– Черт!..

На него, моргая, смотрела Нина. Шепотом, дрожащим голосом она заговорила, сначала медленно, а потом убыстряя темп.

– Ва-аня, я думала, что умерла… теперь лежу и жду, что же дальше. У меня так голова болит, знаешь, мне холодно очень, и голова чужая. Голова, Ваня, не моя и болит.

Иван послушал ее немного и несильно ударил по лицу. Нина ойкнула и села. Согнув ногу, она рассмотрела номерок.

– Это что же, нас в морг засунули?

Иван поморщился.

– Ну не в «Палас-отель» точно. Запах здесь…

– Формалин, типичный запах. – Нина дрожала, растирая руками тело. – Холодно как. Удачно, что нас пока не препарировали. Слава бесхозяйственности. Ой, а там в углу? – Она протянула руку, рука тряслась. – Еще трупы?

Иван боялся туда подходить и умно рассуждал, стоя на месте и оборачивая бедра простыней.

– Мы с тобой тоже только что трупами были… Надо подойти к ним и пощекотать. Ты ведь медсестра! – вспомнил он. – Ты их не должна бояться.

– Не должна… но боюсь. Ты двигай сам, а я рядом постою. Дай руку.

Иван помог ей слезть со стола и почувствовал, какая Нина теплая в окружающем мертвенном холоде. Он хотел постоять, согреваясь об нее, ведь она ровно в два раза толще его и мягче, но Нина сделала шаг к другим простыням, и потянула ближайшую за угол.

Под ней оказался Алексей. Поспешно прикрыв срамное место, он спросил:

– Вы не знаете, где моя одежда?

Иван выдохнул и перекрестился.

– Господи, прости мою душу грешную… Где твоя жена, лучше бы спросил.

Алексей трясущимися руками обернул простыню, как и Иван, вокруг пояса, попытался встать, но его качнуло. Иван поддержал его, и они, не сговариваясь, отправились к оставшимся столам. Один стол стоял пустой, а на соседнем лежала Оля и признаков жизни не подавала.

Мужчины смотрели на Ольгу с испугом. Нина решительно подошла, повернула Олю на бок и сильно шлепнула ее по попе. Звук получился… необычно громкий в гулкой комнате.

Оля сказала:

– Ой.

– Золотые у тебя руки, – оценил Иван. – Слушай, а головную боль ты снимать можешь?

– Ваня, – Нина зябко куталась в тонкую простыню, – я могу свести бородавку, заставить волосы расти быстрее и гуще, могу заживить рану. Но снимать похмелье и лечить наложением рук серьезные болезни не могу. Так что придется маяться.

Алексей обнял Ольгу, посадил к себе на колени, согревая.

Ольга засопела носом, принюхалась, чихнула, прижалась к мужу.

– А что так холодно? Это что – эротические развлекалки?

Грех смеяться в таком месте, но Иван не выдержал и улыбнулся, Нина тоже фыркнула. Иван, поджимая то одну ногу, то другую, грел их друг об дружку. Садиться на холодный стол ему не хотелось:

– Иван, ты чем нас вчера поил? Что за наливка была?

Алексей крепче обнял жену, поправляя на ее плечах простыню.

Ивану тоже хотелось обнять Нину, но он стеснялся.

– Какая наливка? Я закупал только водку и самогон. Вчера Анна и Нина поляну накрывали. Или когда это было?

Алексей, отодвинув Ольгу, спрыгнул со стола.

– Подожди, а как же та красная, вишневая? Ты еще сказал, что она твоя любимая. Блин, как голова болит.

– Я ее не покупал. – Иван растерянно обернулся.

Нина поймала его взгляд.

– Подождите… Я вспомнила! Я когда из бани от Валентины пришла, вы были вусмерть пьяные и пили Милкину настойку.

– Вишневую, пятилетней выдержки. – Иван что-то подсчитал в уме. – А если ей не пять, а все семь лет, и она с косточками, то вырабатывается синильная кислота…

– Ягоды были с косточками. – Нина растирала голову, стараясь унять боль. – И сама Мила ее не пила, только вам наливала. И мне.

– Никогда не думала, что она настолько идиотка, – поразилась Ольга. – И с чего нас до смерти травить? Она же сядет.

– Разберемся, – невозмутимо пообещал Алексей.

Иван все-таки обнял Нину, и ей стало гораздо лучше. Вернее, им обоим стало лучше.