Нирвана

Четыре населенных пункта, четыре равнозначные точки, в которых разрешено сделать ночной привал. Да в ином месте привал и не сделаешь, как и не наловишь в случае нужды рыбы для ухи. Можно и купить, запрета на приобретение продуктов нет, как и на прием подарков в виде той же рыбы. Другой вопрос, что часто людей в домах не оказывается и приходится добывать рыбу собственной соображаловкой. Да и останавливаться лагерем можно только в палатках или в двух примыкающих друг к другу крепких бараках, которые и построены для этой цели – как «ночлег для пробегающих мимо». В современных уютных, оборудованных всем необходимым жилых блоках воякам даже появляться запрещено. Общий присмотр за поселками ведется прямо с орбиты.

Про вояк знают, сочувствуют взглядами и порой угощают свежей или копченой рыбой. Это по рассказам ветеранов. Ну а пока отряду стажеров, выполняющих тяжелый пятидневный марш-бросок по кромке побережья, рыбаки встретились только в третьем поселке. Удалось и поспать лишний час, наевшись до отвала и не тратя времени на приготовление ужина. Как оно будет на последней, четвертой ночевке? По сути, сухого пайка должно хватить на все пять дней, но что там того пайка?! Если хорошо приложиться, то и на два дня не хватит. Вот потому и пришлось на первых двух ночевках бить мелкую рыбешку острогами, чтобы хоть как-то разнообразить меню горячей юшкой.

Офицерских нашивок ни на ком нет. Со стороны все смотрятся как обычные рядовые десантники. Так что ни команд друг другу, ни распоряжений никто не отдает. Стандартный итоговый зачет по физической выносливости перед окончательным зачислением в Дивизион. Так сказать, по природной полосе препятствий. Перед стартом марш-броска давалась вводная команда: «Вы все равны! Вы просто воины! И вам отводится пять дней, чтобы добраться до финиша. Вперед!» И вот бегут…

Отряд вырвался на сравнительно свободный участок галечного пляжа, бег выровнялся, стали подтягиваться отставшие. Парадорский оглянулся, привычно производя подсчет в уме: «Все. Никто в скалах не застрял. Но вот Безразмерный явно сдает. Руку в падении все-таки потянул…»

Знакомые все лица. Все те же тридцать офицеров, которые встретились когда-то на транспорте и на том же транспорте прибыли на Кафедру Интеллектуальной Стажировки на Нирване. От Кафедры остался лишь спекшийся шлак да развороченный спасателями бункер, но вся группа стажеров живехонька, двигается по дистанции и таки имеет отличные шансы попасть в ряды элитного воинского подразделения.

«Но вот что с Безразмерным делать?»

Самый огромный в их группе офицер после незначительного, казалось бы, падения среди скал выглядел неважно.

«Может, до ночевки дотянет? Часа три осталось… А там подлечим, руку затянем, чуть подморозим…»

С другой стороны, инструкции на марш-бросок давались строгие: «В любом случае один-два человека отсеиваются. Помощь не приветствуется, и воинское братство в данный момент неуместно. Наоборот, потом пострадавший получит взыскание за то, что подверг ненужному риску товарищей. В том числе и в виде недопущения к службе в Дивизионе. Могут быть наказаны и помогавшие. В случае травмы достаточно сделать вызов обычным маяком, и потерпевшего через час заберут из любой точки. Вы – не команда! Вы просто находитесь на одной дистанции. Запомните это».

Где-то там впереди ночевка, потом еще полный пота и скрипящего на зубах песка день. Тантоитану и без того хватало кого опекать: чуть впереди него бежала капитан Ланьо, рядом – близкие и преданные товарищи. На каждом – строго выверенная по весу тела экипировка. И все равно толстый дальник по прозвищу Безразмерный не выходит из головы: «Рука у него за три часа плетью обвиснет, потом никакие примочки не помогут. И левый подсумок явно мешает…»

Танти не задирал носа перед остальными товарищами, пользуясь своим положением и формального и неформального лидера. Но внутренне гордился тем, что в любой ситуации все уравненные с ним по званию коллеги всегда посматривали на него. Посматривала с плохо скрываемым восторгом и гордостью Клеопатра, и этот факт радовал больше всего. Посматривали близкие друзья. Посматривали обры и дальники. Даже тот же самый Безразмерный посматривал. Единственное исключение, пожалуй, составлял только Гарольд. Он не посматривал и не ждал. Он с ледяной невозмутимостью следил за условными сигналами и отработанными до мельчайших деталей жестами. Он просто всегда был готов мгновенно выполнить любую просьбу или поручение.

Вот и сейчас он чуть ускорился, вырываясь всего лишь на полкорпуса вперед, чтобы лучше понять, что ему на языке жестов, принятом в Дивизионе, хочет сказать Тантоитан. Затем постепенно отстал, поравнялся с раскрасневшимся Безразмерным и буркнул тому несколько слов. Оба они немного поотстали, перемещаясь в хвост колонны. А когда вновь стали подтягиваться в центр, с левой стороны у пострадавшего уже не оказалось громоздкого маркированного подсумка, а его рука была притянута к освободившимся хлястикам.