Нищий и принцесса

Я начинаю расхаживать по комнате из стороны в сторону. Как же долго я ее не видела, даже не верится, что я скоро снова на нее посмотрю! Надо приготовить пару подбадривающих заготовок, что она похудела и вообще прекрасно выглядит. Еле доживаю до следующего дня.

Меня сразу убивает внутренняя обстановка. Сотрудники СИЗО грубые и хамоватые, вокруг странные, маргинальные люди с баулами, все толпятся, галдят и ругаются из-за очереди. Помещение темное, бедное, стены с потрескавшейся штукатуркой давят тревогой, пахнет сыростью и подвалом. Что же тогда внутри… Я вся извелась в двухчасовом ожидании, а потом меня пропустили в комнату. Как в кино, я подошла к разделительному стеклу, опустилась на обшарпанный стул и стала ждать маму. Когда наши глаза встретились, я вздрогнула. Ее вела какая-то женщина в форме, на маминых руках были наручники, как у настоящей преступницы, но когда они приблизились, ее отстегнули. Меня поразило, как умело, отработанными движениями, двигаются их руки. Мама тоже опустилась на стул и мы одновременно подняли телефонные трубки. Мы молчали. Я смотрела на ее абсолютно седую голову, острые, выпирающие скулы, желто- зеленые пятна от заживающих синяков на подбородке и совсем свежую ссадину на щеке.

— Откуда это? — говорю дрожащим голосом.

— Стелла… — мама отводит глаза.

— Тебя тут что, бьют? — мне снова хочется заплакать, но я держусь, чтобы ее не расстраивать.

— Нет, но бывают конфликты…

— До синяков? — я грустно свожу брови.

— Стелла, я сижу вместе с убийцами, наркоманками и воровками…

Боже… В груди сжимается тревожный комок и меня начинает знобить и лихорадить.

— Пашка не звонил?

— Еще нет…

Мне не нравится, что у нас постоянно возникают какие-то неловкие паузы и мы не может поговорить нормально при посторонних людях.

— Что говорит адвокат?

— Что с банками будет намного проще, можно подать на банкротство, а вот с другими долгами тяжелее. Если отдать Минаеву пять миллионов и он напишет, что не имеет больше претензий, у меня хорошие шансы получить условное наказание… Останется еще семнадцать, но с несколькими людьми удалось договориться на рассрочку, им выгоднее, чтобы я отдавала частями а не сидела. Минаев самый говнистый…

— А производство в Туле сколько стоит? — смотрю на нее с надеждой.

— Меньше… Да и времени нет, это неликвид, если продавать за полную стоимость, это займет целую кучу времени, если сбрасывать цену, нам это ничем не поможет.

— И что мне делать? — я нервно кручу пряди волос у лица, — Просить денег у Абрамовых?

— Ни в коем случае! — мама мотает головой, — Не унижайся! Но на всякий случай, перед Пашкой поплачь, пожалуйся, мужики падкие на женские слезы.

— А что если он так и не позвонит…

— Позвонит, я с Григорием разговаривала. Девятого числа прилетает.

— Мам… — я тревожно вздыхаю.

— Что? — говорит тихо, а я все смотрю, как же сильно она постарела.

— Ничего…

Моя бедная, милая мамочка. А я просто идиотка… В этот день я Скворцу не звонила и на следующий тоже. Все, не могу больше! Надо вернуть ему ключ и бросить! Пусть ищет себе новый дом, я тоже бездомная.

Мой настрой немедленно его бросить, слабеет под натиском его телефонных звонков. Разговариваю с ним через зубы, но все таки разговариваю. Вот он не мог быть каким-нибудь мажором, чтобы не было никаких проблем, обязательно было быть таким нищим! Меня бесит моя бесхарактерность! Если на одной чаше весов стоят Скворец и мама, то, что тут думать! В этот раз я брошу его железно! Пусть хоть обплачется или расскажет мне все самые печальные истории в мире!

Пашка и правда объявился девятого числа, думала позвонит, но прямо с утра в наш двухкомнатный клоповник доставили гигантскую корзину роз, которая сразу заняла половину моей комнаты. Думаю, Николя завтра будет торговать ими у магазина.

К цветам шла записка, что Пашка вечером приглашает меня в ресторан и я сразу расстроилась, что это случится так скоро. Вечером мне нужно вернуться в гимназию, завтра начинается учеба.

Я довольно тщательно собиралась, надела свое самое красивое платье и сделала боевой раскрас- мне предстоит клянчить пять миллионов. После пяти мне пришло смс, Пашка спрашивал, заехать за мной или отправить такси. Параллельно трубку обрывал Скворец, но его вызовы я сбрасывала. Я лечу из Франции бросать его. Написала Абрамову, что почти собралась и он может прислать такси к подъезду к шести часам вечера. Телефон на всякий случай я отключила. Всю дорогу до города нервно смотрела в окно и кусала губы. Сто лет не ездила бизнес классом. В селе нет такого такси, оно приехало из города. Пашка не поскупился и на ресторан, выбрал самый дорогой и я гордой, уверенной походкой зашагала внутрь, вспоминая свою прошлую, богатую жизнь.

— Привет, — я мягко опускаюсь на кресло и смотрю на Пашку.

Ничего не изменилось, такой же чудик. В принципе, он вполне ничего, у него светлые волосы и светлые, большие глаза. Наши девчонки сказали бы, что он симпатичный, а мама права, его оторвут с руками и лучше не щелкать.

— Привет, — говорит смущенно.

Да Господи! Соберись, мужик! Поплыл, как наивная школьница!