Нисхождение короля

Звучали крики боли, агонии и отчаяния. Многотысячное морское поселение вымирало минута за минутой, а сила продолжала выискивать разум на океанских просторах, готовясь броситься на другие города новыми смертельными кляксами, собираясь сделать подводный мир безжизненным, лишенным разума, пустым.

И в тот миг, когда она ухватила нечто древнее, могущественное, сбившее ее ментальные щупальца и тем самым покончившее с преобладанием тьмы, все рухнуло. Пронзительный крик пронесся над водой, и на берег пали мужчина и женщина.

Вновь раздался полный безысходности женский крик. Обнаженная девушка загребала руками мокрую гальку, прижимая ее к груди, тем самым нанося себе сотни ран в попытках заглушить душевную боль. Она продолжала стонать, слыша в голове тысячи вибрирующих воплей погибавших русалок.

– Ник, что мы наделали, о боги, что мы натворили, Ник! – захрипела она, сжимаясь в комок, вдавливаясь в гальку в попытках исчезнуть. Ее слезы были красны от крови, проступившей из-за множества порезов. Во рту был привкус гари, и черная слюна капала, шипя от столкновения с мокрыми камнями.

Король, оставшийся в одних брюках и мокрой белой рубашке, молчал, сидя и разглядывая свои пальцы, в сосудах которых пульсировала чернота. Потеряв связь с ариусом, распавшись на две составные, он уже чувствовал острую тоску по той невероятной, невозможной вседозволенности и целостности, что открылись несколько минут назад. Сейчас Никлос был готов крепко взяться за Селесту, даже избить ее, чтобы вернуть ариус и вновь ощутить вкус безграничной власти. Но крик девушки отрезвлял, будто когтями глубоко вонзался в стекло разума. Эта боль злила и безмерно раздражала, но возвращала рассудок, показывая, что они сделали. Напоминая, что несколько минут назад в них обоих не было ничего человеческого. Не было души.

Но… если бы Ник спросил себя, что он чувствует? Ответ никому не понравился бы.

Устав слушать безутешные стоны Селесты, король направился к ней. Девушка попыталась отползти в сторону, зажимаясь еще больше, пряча за спутанными волосами искореженное горем лицо, но Никлос, опустившись на колени, легко развернул ее к себе. Он стянул с себя рубашку и набросил ей на плечи. На белой ткани тотчас проступили кровавые разводы, а значит, Селеста так глубоко запрятала ариус, что даже инстинктивно не запустился процесс исцеления.

– Прекращай, Сэлли, – жестко сказал король, держа ее за шею и убирая волосы, чтобы взглянуть в испуганные, полубезумные глаза. Это придало ему злости. – Хватит стенаний! – прикрикнул он. – А чего ты ожидала? Это война! И они первыми начали! Они нападали, мы защищались. Или ты думаешь, эта волна разбилась бы о скалы, не потопив все прибрежные города, включая Клэрию и дворец? Думаешь, это просто была демонстрация силы, а не настоящее вторжение? Разуй глаза и проснись, девочка моя. Мы лишь показали, что с нами шутки плохи.

– Там были дети, Ник, – полузадушенно из-за слишком крепкой хватки ответила Селеста. Спохватившись, король отпустил ее, и девушка отползла назад, прижимая колени к груди, глядя на него с какой-то непонятной гадливостью. – Мы убили несколько тысяч русалок. Наша связь собиралась вовсе стереть разум океана, оставив его рыбам да безмозглым хищникам. Это были мы. Теперь понимаю, о чем говорил Агондарий. И предупреждали эльфы. И что я видела в тебе… и в себе.

– Что же? – спокойно спросил Никлос, будто не услышав обвинений в жутких преступлениях.

– Смерть. Это то, что я увидела на первом балу, когда впервые встретила тебя. Мне стало так страшно, но Артан убедил, что все в порядке, и я поверила ему. Поверила, что ты хороший. Что ты – король, и отсюда вся жестокость, ведь ты несешь ответственность за целое королевство. Я цеплялась за эту веру до сегодняшнего дня. О, святая Клэрия, я даже была готова пожертвовать собой, лишь бы остановить войну! Но ведь ты сам желаешь воевать! Ты мечтаешь видеть ариус и нориус вместе, пробудить силу, способную уничтожить целый мир. Ты жаждешь разрушений, – в голосе Селесты мешались и горечь разочарования, и скорбь, и отчаяние, и бескрайняя усталость. – Ты – сама тьма, мой король. И только что эта тьма пыталась утянуть меня за собой. Так что я больше никогда не призову ариус в этот мир.

– Даже если русалки вновь поднимут волны?

Она промолчала. В ночной темноте уже нельзя было разобрать эмоций на ее лице. Но и слов было достаточно, чтобы еще больше разозлить Никлоса. Ему хотелось встряхнуть девушку и трясти до тех пор, пока она не примет его истину.

– Неужели ты не понимаешь, что сегодня могло погибнуть несколько тысяч драконов, людей и иных рас, населяющих наши города? Дети, старики, наши подданные. Всех их унес бы океан, потому что Агондарий желает получить тебя, чтобы остановить свою смерть.

– И вернуть в клетку вечного, – словно очнувшись, встрепенулась Селеста. Какая-то догадка промелькнула в ее глазах. – В чьем теле ты его держишь, Ник? Томара Бай или… Артана?

– Он не мог взять дракона, – ответил мужчина, вставая и протягивая ей руку, но девушка осталась сидеть.