Нисхождение короля

И она сбежала. Сэл часто так поступала, когда что-то не нравилось. Она редко обращалась за помощью, предпочитая избегать проблем, чем решать их с чужой помощью. Мне оставалось только принять это и стараться помогать исподволь, тайно, чтобы не обидеть. Так Селеста не узнает, что именно я помог ей собрать деньги для постройки больницы, или как я договорился с Лиамом о предоставлении территории под наш будущий дом. И множество других мелочей, которые облегчали ей жизнь. Я всегда хотел, чтобы она была счастлива, но было то, что не мог сделать. Отказать королю. Ведь дела королевства всегда важнее дел семьи…

Когда официальная часть закончилась, приближённые к королю перебрались в небольшой камерный зал за круглые столики. Здесь, за исключением Анки, не было женщин, а из развлечений были представлены игральные карты, шахматы, нарды, даже бильярдный стол — дорогое удовольствие из Лапалии, куда скоро отправится чета Адегельских.

Артан было направился к Нику, но его стол ловко оккупировали новоявленные министры — Брянцкий и Алонья, а также королевская любовница, курившая тонкую сигару через мундштук, и ещё несколько человек, так что для бывшего первого маршала места не осталось. Ник развёл руками и не стал ничего менять, безразлично глядя на того, кого ещё совсем недавно называл единственным близким другом. И Арт, испытывая лёгкий конфуз от насмешливых улыбок присутствующих, отправился на поиски иной компании.

Звёзды сложились в пользу Богарта и Акроша, и вовремя подошедшего Се́дова за столом на четверых. Местная игра называлась Акалия, а её сутью было предательство. Как символично.

— Его величество не приняло вас за своим столом, кэрр Гадельер? — с обманчивой улыбкой спрашивает Акрош.

Этот человек всегда вызывал у Арта опасения, не смотря на поступки спасителя. Слишком темное прошлое для такой яркой личности. Внешность крепкого богатыря с суровыми холодными чертами лица. Глаза совсем льдистые и маленькие, на правом белое пятно, похожее на бельмо, как знак семейного отличия — точно такое же, но закрывающее весь глаз, имел Деян. Волосы, как у всех Адегельских, седые с чёрным, а с короткой под ёжик стрижкой, казались пятнистыми. Своеобразная внешность. Он всегда одет с иголочки, не чурался украшений, следил за собой с какой-то странной тщательностью, и при этом спокойно мог ввязаться в драку, за словом в карман не лез и этого же ожидал от других.

Арт подозревал, что Акрош еще сложнее, чем кажется. Иначе как ему удалось выбраться из сердца заговора без потерь? Он даже умудрился сбросить навязанный семьёй брак, и занять престижное место первого маршала. Его место!

Безусловно, Артан был благодарен за спасение, и не скрывал этого ни в ту ночь, ни в последующие дни, но то, как новый первый маршал принимал благодарности, вызывало стойкое желание умыться, чтобы смыть с себя странную гадливость от слов этого дракона.

Словом, садиться с таким человеком за один стол не хотелось, и только присутствие улыбчивого Се́дова, перевесило неприязнь.

Как оказалось, Акрош сегодня был в ударе. Он успел распить несколько бутылок чёрного вина, способного опьянить злостью, вот и говорил, как помело, бездумно бросаясь словами. Его глазёнки поблескивали серебром, и только сосредоточенный как камень Богарт не давал ему полностью перейти в наступление на Артана. Новый канцлер чуял беду, вот и шпарил по своей папочке вопросами по совместным делам, вызывая ответную досадливую улыбку на лице маршала. Разыгрываемая между ними заключительная партия в итоге была слита в пользу Богарта, настолько Акрошу не терпелось перейти к делу.

— Как вам долина Винцель, кэрр Артан? — спрашивает он, собирая со стола карты. — Наверное, тихая гавань, место не в пример спокойнее нашей бурной столицы? Ни тебе волнений, допросов, следствия. Нет нужды заниматься Военной академией или делами армии. Разбираться с флотом, проводить учения, тренировать новобранцев, и готовить их возможной войне.

Перемешав карты и выудив козырную черву, Акрош разложил партию на четверых, и на свои взглянул лишь мельком. Ему больше нравилось наблюдать как ходят желваки Арта, и как тот усиленно смотрит перед собой, чтобы не выдать раздражения.