Нисхождение короля

Селеста пошевелилась во сне, подтянув к подбородку край одеяла. Девушка что-то простонала, и морщинка сжалась сильнее, а она прикусила губу, продолжая ворочаться. Ник удивлённо смотрит на неё, не понимая, что ей снится. Почему дыхание такое прерывистое, почему окрасились щёки. Она ворочается, изгибаясь, и одеяло сползает вниз, обнажая лёгкое ночное платье, под которым скрываются волнительные очертания груди. Верхняя атласная верёвочка распущена, видна ложбинка, над которой лежит кулон Клэрии. Девушка запрокидывает голову, издавая лёгкий стон, а Нику становится жарко.

Он встаёт с места, неотрывно наблюдая за движениями спящей. Как она сжимает ткань простынки, до крови прикусывая нижнюю губу, как одеяло сползает ниже, а слишком свободное платье совсем расходится, приоткрывая верхний край груди. Топорщатся соски, дыхание учащается, как и у Никлоса, едва сдерживающегося от того, чтобы не наброситься на пребывающую в томительном сне Селесту.

Такой он никогда не видел её. Такой сладкой, горячей и доступной. Она открывалась перед ним, оставаясь полностью во власти опасного сновидения. И король не удержался. Он опустился к ней и коснулся розовой щеки, спустился до подбородка, ощущая лёгкую влагу от сильного жара. Его рука провела линию от шейки, под которой так быстро билась жилка, до талии, а после поднялась чуть выше и он сжал горошинку груди. С её губ сорвался сладостный стон, поглощённый его отчаянным поцелуем. Ник тянулся к ней, желая большего.

В брюках стало тесно. Разбуженный огонь нестерпимо стискивал голову мужчины в кольцо пьянящей боли, и он терялся в этой жажде. Его рука забралась под низ рубашки, и он прикоснулся к внутренней поверхности её бёдра, отчего девушка слегка вздрогнула, но продолжала спать, — её видение было слишком глубоким, слишком тяжёлым, чтобы она осознавала, что творится наяву.

Она чувствовала раздвоение реальности, ощущая прикосновения между ног, от которых судорога проходила по каждой жилки тела, сводя желудок сладкими волнами. Она подавалась к нему, а он уже не сдерживаясь, сорвал с неё платье, запечатлевая кожу горячими огненными поцелуями. И никак не мог насытиться, никак не мог отпустить мгновение и подумать о том, что происходит. Только трепетание маленькой птички имело значение. Её порывистые желания, её движения и стоны раскрывшейся души, подвижность тела, и как она отдаётся во власть мужских горячих рук. Она, сама того не ведая, была готова отдаться ему, и он собирался взять то, что уже считал своим.

Именно это чувство билось в нём. Моя-моя-моя. И Ник желал поставить точку.

Не отходя от неё, он стягивает с себя рубашку, и только на секунду оторвавшись, чтобы стащить брюки, как услышал имя, сказанное вполголоса:

— Никлос, — запрокидывая голову шепчет она, а её тело выворачивается кверху в сладостной истоме. Мгновение… лицо искажается гримасой ужаса и раздаётся отчаянный крик. Глаза распахнулись, девушка подскочила, испуганно оглядываясь по сторонам.

Никого нет. Но почему платье порвано, а одеяло на полу? Почему тело так явно ноет, а грудь набухла и болит? Селеста задыхается от страха и одновременно от желания. Что-то тёмное вырвалось в реальность из её проклятого сна. Он будто проявился, обрёл плоть. Что-то непоправимое случилось здесь. Вязкий дурман держит мысли в меду и дёгте.

Селеста, заворачиваясь в одеяло, встаёт и идёт к открытому нараспашку окну, попадая в круговерть тончайших занавесок. Она смотрит на тёмное, покрытое тучами небо, чувствует слабую морось дождя и ёжится, но не от холода. Жар внизу живота совсем не хотел сходить и тогда она вышла на маленький ажурный балкончик, и, плотнее укутавшись в одеяло, опустилась вниз, игнорируя мелкие лужи и осенний холод.

На мгновение ей почудился чужой тяжёлый взгляд, она запрокинула голову и увидела лишь тень, а присмотревшись, поняла — птица. Сова, замершая на краю верхнего подоконника. Ночной хищник сорвался вниз и улетел в сторону леса, оставив девушку одну.

* * *

Ник бездумно мчался вперёд. Встав на крыло, он удалялся от дворца на максимальной скорости, но обогнать собственные мысли не мог. Как и вспышки-видения. Изгиб её фигуры. Нежность кожи, влага между ног… она желала его. Сомнений нет — она хотела его, видела в своих снах! «Так почему же ты удрал, когда Сэлли проснулась? Испугался, что увидит на что ты осмелился пойти? Ты брал её без разрешения. Ты был готов дойти до конца. Разве ты такой, король Каргатский? Тот, кто берёт без спроса?» — бились противные мысли и Ник, не сдержавшись, выпустил длинную волну огня, раскрасив ночное небо в зелёные и рыжие тона.

Надо вернуться к ней. Поговорить, объясниться. Она же… Король застыл в небе. Крылья продолжали держать его, но сам он окаменел. Сладкий до безумия сон, от которого нет лекарства, кроме Анки. Сон, который довлел над ним всё проклятое жаром и огнём лето. Сон, где она его. Где она желает его, стонет под ним, где отдаётся с такой нежностью и страстью, что даже мысль об этом — будит огонь и ярость.

Проклятый сон, в котором он теряет её. Неужели… она тоже его видит?