Нить

Теперь настал черед вытягиваться детским мордашкам. Сахарок уже осмелел и полез «целоваться» к самому любопытному малышу. Вскоре моего свиненка уже тискали все подряд, от чего он млел и радостно подергивал правой задней ногой.

— Это потому у вас волосы отвалились? — флер идиллии разрушила детская непосредственность.

После мыслей про черепа и кости, теория о моем облысении звучала не так уж и дико.

— Нет, я сама их отрезала. Они путались.

Кто- то из детишек печально вздохнул. Да-да, я еще помнила те дни, когда мне туго затягивали косички, а я всякий раз гадала, насколько сильно деформируются черты моего лица на этот раз. Если хвостик вязали на макушке, то брови удивленно уползали вверх, и находились там до самого вечера. Если же было две косички… тогда разрез моих глаз резко устремлялся к вискам. Брр.

— А вы правда делаете укол в язык за каждое плохое слово? — меня сегодня решили доконать оригинальными вопросами.

— Откуда такая информация?

— Мама сказала, что новый доктор приехал, — вздохнул один из мальчишек, — и теперь мне весь язык исколет.

Ясно. Я только приехала, а уже успела стать внешним раздражителем для местного шерифа и пугалом для детворы. Скоро меня возведу в ранг божества и станут приносить кровавые жертвы.

Так, за милой беседой мы снова продолжили прогулку. Детишки доканывали меня вопросами, я старалась не хихикать и отвечать серьезно.

— А раньше вот тут было только поле, — выдохнула одна из девочек, на вид не старше четырех лет, — с огромными синими цветами. Тут пегасы паслись…

— А ты откуда знаешь, Лиззи? — хихикнул кто- то из малышей.

— Приснилось, — вздохнула малышка.

— Опять выдумывает.

Грохот и свист прервал рассуждения на исторические темы. Потом редкие прохожие стали разбегаться с дороги, лошади прижимали уши, но, как ни странно, попыток сбежать не проявляли. А из-за угла вырвался сноп пыли, из которой выскочил самодвижущийся аппарат.

Это адское творение скрипело и урчало, подпрыгивало на колдобинах и плевалось черным дымом через трубу на капоте. Но ехало. За рулем сидел Хаас, сменивший шляпу на грогги. Волосы нага трепал ветер, а руки в огромных перчатках намертво вцепились в рычаги устройства.

— День добрый, док, — выкрикнул Хаас, за миг до того, как его чудо — машина скрылась из виду.

Мы потрясенно замерли в клубе пыли и дыма. Дети кашляли, Сахарок чихал. Я восторженно смотрела вслед удалявшемуся чуду.

— Псих, — подытожил кто-то из детей.

— Такие долго не живут, — подтвердил еще кто-то.

Только мечтательная Лиззи подошла ко мне и взяла за руку. Радостно заглянула в глаза и с искренней нежностью спросила:

— А хотите, мы вам покажем наше кладбище? Там очень интересно.

Занавес! Моя теория про кости и черепа была не настолько глупой и неоправданной. Дети Лингро любят играть на кладбище.

ГЛАВА 8

— А вот там мой де-де, — Тоби опять принялся заикаться и продолжение его рассказа дослушать не вышло.

— Дед его там, — пришла на выручку другу та самая беззубая Мэри.

Меня чинно водили между могилок, знакомя со своими давно (и недавно) почившими родственниками. Нет места более поэтичного чем сельское кладбище в середине осени. Каркает воронье, шуршат листья, завывает ветер и… резвятся детишки.

— А там чей предок? — уточнила я, ткнув пальцем в полуразрушенное надгробье.

На нем не было ни даты ни имени, только могильный камень, почти полностью поросший мхом, но вокруг него было аккуратно выкошена трава и расчищены листья.

— А мы не знаем, — на правах заводилы, пояснила Мэри, — этот камень был тут, когда Лингро только строили. Так и решили, что тут быть кладбищу. Говорят, тут похоронен какой-то колдун, которого выгнали отовсюду за страшные злодеяния.

— Или он сбежал от властей и помер с голоду! — без запинки заявил Тоби.

— А другие говорят, тут умер первый старатель, который открыл шахты с серебром, — высказал свою теорию еще кто-то.

— Он потерял любимую и умер от горя, — шепнула Лиззи.

Дети замолчали и глянули на девочку. Она не смутилась и только пожала плечами, будто сказала о том, что точно знала.

— Он ее убил, — завершила свой рассказ Лиззи и пошагала к другой могилке.

Мне впервые за долгие годы захотелось осенить себя защитным знаком. Ребенок говорил жуткие вещи и не боялся этого, словно сказанное было нормой. Дети на все эти заявления реагировали спокойно, впрочем, они и на надгробия так же реагировали…

Меня повели в сторону «особенно интересного» склепа, но взгляд раз за разом возвращался к обветшалому надгробию. Солнечные лучи опускались с неба снопом и растекались по засохшей траве, создавая странную оптическую иллюзию. Я даже забуксовала на миг, не поверив, что вижу очертания фигуры в ярком свете.