Нить Лекаря

Затем мой собеседник снова принял серьёзный тон и продолжил – Видите ли, я атеист, но ваше появление здесь заставило меня задуматься о провидении. Вы принесли счастье одному человеку, и я подумал, что и на моём пути вы возникли неслучайно. В одной из командировок я познакомился с Григорьевым Павлом Анатольевичем, тем следователем, который вёл ваше дело. Сошлись мы с ним тогда близко. В дружеской беседе он рассказал про одного необычного подследственного, про вас, то есть. Вы тогда сильно поразили его своим рассказом, да и своей судьбой тоже; «не мог – говорит – такой человек немцам служить! Не мог!». «Ум делает, а совесть не велит» – говорил Павел Анатольевич в отношении вас, вынужденный вести ваше дело и закрывать его. Но после того, как он чудесным образом снова обрёл свою семью, то дал себе слово восстановить ваше честное имя. Подробностями я не располагаю, но слово своё Григорьев сдержал. К тому же нашёлся архив Безбородова. Он находился на оккупированной территории, прямо под носом у немцев, в деревне Шилово. Выжил один из бойцов, сопровождавших секретный обоз комиссара. Его нашли совсем недавно в госпитале с частичной потерей памяти, но что надо, вспомнил. В итоге, ваше дело пересмотрели.

– Я этого не знал…

– Вас должны были привести для консультации и отпустить домой, но у Лены начались роды раньше времени. Вы каким-то чудом успели вовремя, иначе её было бы не спасти. Так говорили врачи. А теперь вы свободны. Все обвинения с вас сняты.

Я не сразу понял сказанное. Но, когда ещё раз мысленно повторил последние слова, смысл, наконец, стал мне понятен.

– Спасибо вам, Сергей Викторович, вы вернули мне жизнь, – и я обнял его сердечно.

– Оставьте, Фридрих Карлович, в этом нет моей заслуги.

Майор посмотрел на часы.

– Извините, Фридрих Карлович, сейчас я должен идти. Служба. Надеюсь, мы с вами ещё увидимся.

– До свидания, непременно.

Сергей Викторович повернулся по-военному и пошёл быстрым шагом в сторону особняка. Я смотрел ему вслед.

Свободен! Это нужно было ещё осознать. Как быстро! Как неожиданно! Внутри – ликование!

Оставалось ещё одно дело, которое следовало здесь завершить. Оно касалось жены майора. Я не мог уехать, не выполнив данного себе обещания, тем более, что меня оставили на некоторое время для консультаций. Попутно я наблюдал еще нескольких пациентов.

Такой соответствующий шанс мне представился. Как-то я заглянул к своей пациентке после обеда. Ей было намного лучше, что меня не могло не радовать. Мой визит носил исключительно, так сказать, моральный характер. Мне хотелось её поддержать, подбодрить, сказать что-нибудь приятное. Просто так. Иногда живейшее участие помогает не хуже, а то и лучше всяких пилюль и порошков. Человеческая теплота бывает незаменимым помощником в процессе восстановления организма от перенесённого стресса. Следует только задать правильный вектор для выздоровления, и дела на поправку пойдут быстрее.

Елена лежала на кровати и смотрела в окно, но повернула голову тотчас же, как только услышала открывающуюся дверь. Лицо её было осунувшееся, с усталостью и затаённой болью в глазах. Однако, она немного оживилась при моём появлении.

– Вы уже улыбаетесь, Елена. Это хороший признак.

– Да, мне уже лучше. Мне разрешили даже выходить гулять, но я пока ещё не собралась. Одной как-то боязно, вдруг голова закружится, а Сергей пока не приезжает, дела.

– Ваши опасения напрасны. Вы не только можете, но и должны гулять, дышать свежим воздухом. Тем более, посмотрите, какая замечательная погода стоит. Как там у Тютчева: «Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора». Хотите, я составлю вам компанию?

– Это будет очень любезно с вашей стороны, Фридрих Карлович – Елена приняла моё предложение с готовностью.

– Вот и славно. Вы тогда одевайтесь и выходите в парк. Я вас буду ждать там, мне только пальто надеть.

Оказавшись среди деревьев, под открытым небом над головой, я вздохнул свободно. Почувствовал бодрость в теле, лёгкость. Нет давящих четырёх стен, длинных коридоров, напряжённой атмосферы, вызванной принадлежностью этого лечебного заведения к определённому ведомству. Мне вообще было не по душе скрытность, немногословность, осторожность местного медперсонала. Я предпочитал открытость насколько это было возможно, живость, да и вообще проявление чувств.

Оглядывая здание больницы, его окна, этажи, я догадывался, оно меня «насовсем» не отпустит…

– Фридрих Карлович, я готова, – передо мной стояла элегантная молодая женщина в модном пальто. Если бы не некоторые обстоятельства и уставший вид, можно было подумать, что у неё всё в полном порядке. Держалась она достойно.

Я галантно предложил ей руку и увидел ответную улыбку. – Пойдёмте. – Наконец-то, Елена немного расслабилась.

Мы пошли по длинной аллее. Вокруг было тихо.

– Вы любите поэзию? – спросил я у своей спутницы и, получив утвердительный ответ, прочитал по памяти одно стихотворение, навеянное нашей прогулкой:

Осыпал лес свои вершины,

Сад обнажил свое чело,

Дохнул сентябрь, и георгины

Дыханьем ночи обожгло.

Но в дуновении мороза

Между погибшими одна,