Нить наяды

Генерал потрепал ее по плечу.

— Вот именно. Поэтому пока об этом забудь.

— А что теперь с Шарафутдиновым?

— Об этом тоже не думай, хотя… знаешь, тебе с ним повезло.

— Да ну? И в чем же?

— В том, что твой начальничек еще тем ссыкуном оказался. Ему было велено на тебя серьезно надавить, а в случае чего… Ну, ты понимаешь. А он зассал. Наверное, надеялся, что все как-нибудь само рассосется. Или понимал, что ты в Комитет не с улицы пришла. Но ты в головушку это не бери, а лучше давай заканчивай караван кровавых историй и собирайся обратно в Москву. Чую, здесь для тебя климат неподходящий.

И, не давая возразить, пошел к выходу.

Кира набрала отца и долго слушала гудки. Наконец он ответил.

— Слышала уже? — спросил Смородин вместо приветствия.

— Не заговаривайте мне зубы, товарищ пенсионер, — угрожающе процедила Кира. — Вы зачем под пули полезли? Хотите нас с мамой сиротами оставить?

— Тише ты, тише. Чего разбушевалась? Токсикоз мучает, что ли? — весело ответил отец, и Кира взвилась еще пуще.

— Ага! Так ты и внука своего хотел без деда оставить? Ну и кто ты после этого?

— Я самый счастливый будущий дед, — рассмеялся отец. — Маме и Гордее уже проболтался. Прости, не мог удержаться.

— И что они?

— Ликуют, что же еще! Ты когда думаешь в Москву?

Кира собралась ответить и вдруг почувствовала такую усталость, будто если сейчас же не присядет, упадет прямо в коридоре.

Она медленно пошла к выходу, ища глазами хоть завалящий диванчик, и приткнулась за фикусом на подоконнике.

— Пап, давай позже поговорим. У меня дела.

— Какие дела? Тебе срочно в госпиталь надо. Аслан сделал все, что мог, но условия-то полевые были.

— Он, кстати, кто?

— Врач. Дипломированный. Где работает, не спрашивай.

— А остальные?

— Это все твои родственники. Очень дальние, конечно. Но, как говорит Рахим…

— Кровь иногда перемешивается причудливо, — закончила Кира.

— А Андрей? Он где сейчас?

— Не знаю, пап. Мне нужно с ним поговорить, но…

— Ребята рассказали, что он тебя спас. Теперь я его должник.

«Я тоже», — хотела сказать Кира, и тут ее снова накрыла волна невесть откуда взявшейся щемящей жалости.

Слезы так и покатились по щекам. Она торопливо попрощалась с отцом, стараясь, чтобы он не услышал всхлипываний, и, спрятавшись поглубже за фикусом, дала волю чувствам, злясь на себя и стараясь рыдать тише.

Да это уже полный треш! Этак она полкомитета насмешит, не говоря уж о преступниках. Те вообще обхохочутся, увидев плачущего следователя. Может, и правда пора заканчивать. Перевернуть песочные часы. Бросить все и поехать с Борисоглебским на новое место службы. Стать дипломатической дамой. Или нет, не дипломатической. Посольской, вот как правильно.

Тут же услужливое воображение нарисовало картину: она под ручку с Борисоглебским принимает верительные грамоты в тронном зале. Это было так потешно, что Кира расхохоталась и испуганно выглянула из-за фикуса.

Ну все, хватит. Делу время — потехе час.

Она выбралась, оглядела себя и отправилась работать: готовиться к допросу Кружилина.

Посмотрим, станет ли смерть сына триггером.

Вообще-то она не думала, что скажет это сразу и в лоб. Собиралась выбрать подходящий момент. Но когда не через стекло, а прямо перед собой увидела это лицо — непроницаемое, герметично закрытое, — вдруг не сдержалась и вывалила новость.

Несколько секунд Кружилин смотрел на нее, а потом медленно опустил голову. Кире почему-то этот жест показался картинным.

Молчание затягивалось, но она решила, что будет ждать, сколько понадобится.

Наконец Кружилин поднял глаза.

Совсем другие.

Неужели сейчас она увидит его настоящего?

— Понимаете, я о детях никогда не мечтал.

Это точно его голос?

— Знал, что у Саши от меня ребенок, но это не особо трогало. С кем не бывает по молодости. Тем более она из состоятельной семьи. Пропасть им с сыном не дадут.

Он замолчал. Кира ждала.

— Все началось в две тысячи третьем, — наконец выдавил Кружилин.

— Разве? А кража из архива?

— Какая кража? — наморщил лоб Кружилин.

Несколько секунд Кира изучала уровень удивления на его лице. Хорошо играет. Профессионал.

— Я говорю о краже рукописей. Дневников сестер Гиппиус. В девяносто седьмом.

Она ожидала, что Кружилин продолжит изображать недоумение, но он вдруг устало кивнул.

— Я был всего лишь покупателем.

— То есть кражу Потехину Владлену Алексеевичу вы не заказывали? А как узнали о том, что документы продаются? Случайно, наверное?

Кружилин потер лоб, как бы разглаживая морщины, но они снова собрались в изломанные линии.

— Почти. Я был знаком с Потехиным. Когда-то, начиная собирать материалы о Кружилиных, я обращался к нему за помощью в поиске материалов. Наверное, он понял, что может на этом заработать гораздо больше. Когда он принес фотографии документов, конечно, я был шокирован. Он спросил, готов ли я купить подлинники рукописей. Оказалось, что они уже у него. Представился удобный случай, он и вынес их из архива. Не сомневался, что я соглашусь заплатить любую сумму.

— А потом что было?

Кружилин усмехнулся, и морщины сразу разбежались в стороны.