Нить судьбы

Действительно к лету 1495 года, начав уже осваиваться с ролью Великой литовской княгини, Елена пригласила Медведева и сообщила ему, что на время его службы за счет великокняжеской казны ему будет оплачен подобающий дом, который он пусть себе сам выберет. Ему также будут выданы проездные грамоты от границы Великого княжества до столицы на всех членов его семьи и сопутствующих слуг, дабы на рубеже и всем пути следования им оказывалось должное содействие.

Медведев низко поклонился и по здешнему обычаю поцеловал кончики пальцев руки, любезно поданной ему Великой княгиней.

На следующий же день Алеша с ворохом подписанных грамот отправился на Угру.

Вопрос о том кому из членов уже большого к тому времени медведевского семейства ехать в Литву, а на кого оставить имение был решен еще до отъезда.

Первым делом Медведев назначил управляющего поместьем, и лучшего выбора он сделать не мог.

Очень вовремя появился у него Юрок Богун, о котором у Медведева остались самые лучшие воспоминания. Не раз, будучи в гостях у князя Федора Бельского, Медведев дивился той безукоризненной и точной исполнительности Богуна, его умению управлять большим замком с огромным количеством слуг и воинов, каким был в то время замок Горваль.

Медведев еще раз мысленно поблагодарил в душе своего друга князя Андрея, который, вытащив Богуна из темницы, где он за участие в заговоре против покойного короля Казимира несомненно, просидел бы до конца своих дней, посоветовал ему обратится к Медведеву, в случае неудачи у князя Федора Бельского бывшего Литовского патрона Богуна, а ныне служилого Московского князя.

Юрок Богун вскоре понял, что князь Бельский больше не нуждается в его услугах и, оказавшись совсем один на чужбине, отправился к единственному человеку, которого он знал лично и которого рекомендовал ему князь Андрей — Василию Медведеву.

И вот в январе 1495 года, перед тем как отправиться сопровождать княжну Олену к ее жениху. Медведев вместе с Анницей — ведь они давно уже стали, как она когда–то выразилась «двоицей», — приняли все необходимые решения.

Юрок Богун был назначен управляющим имением на время отсутствия главного владельца, а своему первенцу, тринадцатилетнему Ивану, Василий сказал:

— Вот что, сынок, ты уже знаешь, что я буду служить Великой княжне Олене в Литве, и спустя некоторое время ко мне приедет Анница и остальные дети. Ты же останешься здесь за старшего.

Иван поднял глаза, и Медведев увидел в этих глазах искорку удовольствия и тщеславия, точно такую же какую увидел когда–то в его собственных глазах Великий князь московский Иван Васильевич, когда объявил что жалует простого воина дворянским званием.

— Я готов выполнить все твои указания, батюшка, — почтительно склонил голову перед отцом Иван.

— Приятно слышать, сынок…. Так вот я хочу, чтобы во время нашего отсутствия, которое, быть может, продлиться не один год, ты научился как следует управлять нашим уже не малым имением. В твоем распоряжении будет очень опытный помощник — Юрок Богун, но ты должен не забывать, что он всего лишь управляющий, а владелец поместья — ты.

— Владелец поместья ты, батюшка, — снова почтительно склонил голову Иван.

— Ты прекрасно понимаешь, что рано или поздно этим владельцем станешь ты, как мой старший сын и наследник, но поскольку у тебя есть много младших братьев и сестер, ты должен позаботиться, чтобы наше имение богатело и процветало, ибо каждый из моих детей будет иметь в нем свою долю и чем больше и богаче будет имение, тем большей будет доля в нем каждого. Я думаю, что раньше чем к лету, твоя мать с твоими братьями и сестрами отсюда не уедут — вот за это время ты и должен полностью освоиться с управлением нашими землями и людьми. Рассчитывай на помощь и советы твоего дяди — Филиппа Бартенева, а также Федора Лукича Картымазова, а кроме того, ты всегда получишь хороший совет у Микиса или Леваша Копыто.

— Я сделаю все, что ты прикажешь, батюшка, с радостью и только печаль от разлуки с тобой, матушкой и любимыми моими братьями и сестрами будет омрачать эту радость.

Медведев улыбнулся.

— Мне нравится, как ты говоришь, сынок. Кто учил тебя столь вежливой и достойной манере разговора?

— Отец Мефодий, батюшка, учил нас всех не только закону божьему и молитвам, но также красноречию и уважению к родителям и старшим возрастом и званием людям.

— Ну что ж, тебе будет легче. Когда мне исполнилось тринадцать, как тебе сейчас, я остался круглым сиротой, а единственным учителем моим был боевой грек Микис, а предстояло мне вовсе не управление поместьем, живя в теплом и богатом хозяйском доме, а многомесячные блуждания по степи, не сходя с седла, в дырявом кафтанчике и стоптанных сапогах. Со мной был еще десяток таких же юнцов, а искали мы иголку в стоге сена — бродячий отряд татарских разбойников, которые убили моего батюшку.

— Я уже слышал эту историю, но с удовольствием выслушаю еще раз.

Медведев понял намек и улыбнулся, хлопнув сына по плечу.

— Нет–нет, не буду утомлять тебя рассказами одних и тех же историй. Леший меня раздери, неужели я начинаю стареть?