Нити магии

Спустя час с небольшим приезжают доктор Хольм, Лильян и Якоб; несмотря на холод, лица их покрыты по́том, а морды усталых лошадей заиндевели. Якоб едва успел завершить свое собеседование с доктором Хольмом, когда примчался Деклан, и они вместе бросились обратно в Херсхольм. Теперь вестибюль и главная гостиная кишат полицейскими, кремировщиками из морга и любопытными соседями из ближайшего поместья, расположенного в четверти мили отсюда. Филиппа на импровизированных носилках, сделанных из досок и простыней, перенесли наверх, в одну из свободных спален. Он впал в кому.

– А вы, госпожа Вестергард? – спрашивает начальник полиции, проталкиваясь из вестибюля в гостиную. Я узнаю двух полицейских: они были среди тех, кто остановил нас в тот вечер по дороге из Тиволи. – Вы ничего не видели?

Я переоделась в чистое форменное платье, и мы все постарались распределить между собой дела, которыми обычно занимались Дорит и Брок, но аромат орхидей не может скрыть запах убежавшего кофе. Я ставлю новый серебристый кофейник на сервировочный столик и располагаюсь так, чтобы слышать как можно больше.

– К тому времени, как я нашла их, нападавший уже скрылся, – отвечает Хелена. Она тоже переоделась в чистое платье, а пропитанный кровью наряд Лильян унесла, чтобы сжечь. – Должно быть, он заметил мое приближение и сбежал. Возможно, вам следует проверить больницы и лазареты. Вдруг кто-нибудь обратился туда с ранами, полученными в схватке.

– Мы тщательно прочесываем всю округу, – заверяет начальник полиции, откладывая свой блокнот. – Но позвольте мне попросить, госпожа Вестергард, чтобы вы воздержались от путешествий в одиночку до тех пор, пока мы не поймаем преступника. За последний месяц к нам поступили два сообщения о пропаже людей между Херсхольмом и Копенгагеном, и никто из них не был найден. Я не намерен вас пугать, но эти события могут быть связаны с тем, что случилось сегодня.

– Благодарю вас, господа, – отвечает Хелена. Когда вестибюль наконец пустеет, она закрывает двери и запирает замок на два оборота.

Я замечаю Еву, которая прячется в тени, подслушивая. Так же мы когда-то поступали в «Мельнице», когда Несс поздно вечером беседовала с кем-нибудь из возможных усыновителей или случайных посетителей. Помню, как мы с Евой прятались на лестнице, присев на корточки, и концы ее волос щекотали мою ногу. Иногда мне приходилось зажимать ей рот ладонью, чтобы она не хихикала вслух. Сейчас я тоже не выдаю ее и посылаю ей робкую, осторожную улыбку, но она резко отворачивается.

Мы с Лильян зажигаем во флигеле прислуги больше свечей, чем обычно, пытаясь прогнать тьму из коридоров и закоулков дома. У всех на лицах застыло скорбное выражение. Такое бывало у всех сирот в первые дни в «Мельнице», как будто они смотрели на мир через только что разбитое стекло, пытаясь найти смысл в искаженной картине жизни. Но теперь все выглядело как-то неправильно.

Я могу думать лишь о том, как Ева посмотрела на меня. Так, словно я подло предала ее.

Каждый раз, закрывая глаза, я снова вижу ее лицо, поникшие плечи, часто моргающие глаза. Мой желудок завязывается в тугой узел. Есть ли слово, описывающее то, что ты чувствуешь, когда опустошаешь душу любимого человека? Это ощущается, как самая большая в мире тяжесть, как жуткий ползучий холод.

Как нечто совершенно противоположное хюгге.

Мы заканчиваем убирать беспорядок на кухне, и я собираю груду окровавленных полотенец, чтобы тоже сжечь их. Но что-то вываливается из них и падает на пол с тихим звоном. Я наклоняюсь, чтобы поднять это.

Это «что-то» маленькое, острое и сплошь покрытое запекшейся кровью: тот предмет, который я извлекла из раны Филиппа.

Я едва не выбросила его вместе с полотенцами – еще одна частица сегодняшней жуткой неразберихи, которую следует сжечь и забыть.

Но вместо этого я подхожу к раковине, сую свою находку в воду и начинаю отмывать. Красная кровь стекает в трубу, и я осторожно верчу предмет в пальцах. Теперь, будучи отмыт, он становится почти прозрачным.

Поднеся его к свету, я только тогда понимаю, что вижу.

Это крошечный осколок стекла.

Глава двадцатая

В тот вечер я проскальзываю в постель и, когда Лильян задувает свечу, лежу, глядя в темноту.

– Лильян, – шепчу я. – Кое-что случилось, когда я штопала Филиппа.

Она мгновенно поворачивается ко мне.

– И что же?

– Там был кусочек стекла.

– Стекла? – шепчет она.

– Да.

– Где?

– В его ране.

Она резко садится.

– Чего я не могу понять, – продолжаю я, – так это как он там оказался?

Смерть словно бы сопровождает эту семью на каждом повороте. Сначала мой отец и другие шахтеры. Потом Ингрид, после того, как те люди, вероятно, пришли за камнем. Алекс Вестергард. Айви. А теперь сам Филипп тяжело ранен и находится на грани смерти.

Конечно же, такое количество смертей и несчастий не может быть совпадением?..

Именно Филиппа я сильнее всего подозревала до нынешнего дня, но на этот раз он оказался жертвой. И, если верить его рассказу, он едва не поплатился жизнью за свой геройский поступок. Защищая служанку, такую же, как я.