Нити Судьбы

– Ты сильно похожа на отца, такая же смуглая, черноволосая. Мама была светленькой, – ответила она и провела по черным кудрям малышки.

– Значит, папиной, – со вздохом подытожил ребенок.

– Да в чем дело-то? – вдруг разозлилась Полина Яковлевна. Острое чувство беды сжало сердце с новой силой. Понимала, что неспроста Ромала спрашивает о своих корнях.

– Баба, я цыганское отродье? – тихо спросила девочка и подняла на бабушку черные омуты своих больших глаз.

Руки разжались, и кружка, выпав из рук Полины Яковлевны, разлетелась на мелкие осколки. Она почувствовала, как жар поднимается к голове, будто вся кровь побежала в этом направлении, и от этого холодеют ноги, а в желудке образуется ледяная пустота. «Вот и все. Началось» – пронеслось в голове. Она пару раз глубоко вздохнула, чтобы унять стучащую в висках кровь.

– Ты никакое не отродье! Ни цыганское, никакое! – твердо заявила женщина, глядя прямо в глаза Ромале. – Ты прекрасный и замечательный ребенок. Да и на какие такие национальности распределение вдруг? Мы живем в самой лучшей стране мира – в Советском Союзе! У нас пятнадцать республик. Национальностей, а уж тем более народностей – пруд пруди. Больше сотни! Кто тебе сказал, а? Ну, быстро говори! – негодовала бабушка.

– Не скажу! – ответила девочка и побежала в свою комнату.

Полина Яковлевна проводила ее глазами.

– А ведь не скажет, – тихо проговорила она. – Характером в мать пошла. Это хорошо.

Но разговор с внучкой долго не шел из головы. Кто мог такое наговорить ребенку? Да хоть кто! В глаза главному бухгалтеру сельской администрации, конечно, никто ничего не говорил. Но свадьбу Светы с Яшей не забыли, и пожары не простили. Только дочь давно в могиле, цыган в разъездах, вот и вымещают все на ребенке, к тому же она еще и безответная. Еще не научилась платить злом за зло. Но сдачи дает, а это хорошо… Треснула К… Кого из детей зовут на «К»? Да и ребенок тот ведь не виноват по сути. Всяко, с родительских слов сказал. Так это же Катька Матушкина, дочка Матвея, главного конюха! Теперь все ясно. Только этот конфликт между детьми – лишь первая ласточка. Дальше будет хуже…

***

– Полина, Полина! – кричали с улицы, барабаня в окно. Лайма заходилась в лае.

Полина Яковлевна, нашарив в потемках тапочки, бросилась к окну, натягивая халат.

– Да кто там? – спросила она, распахнув створки.

За окном сплошной стеной стоял дождь. А под ним дрожала на ветру Ольга, кассирша из конторы.

– Ольга, ты, что это в такую погоду шастаешь? Ночь уж на дворе! – впуская гостью в дом, ворчала бухгалтер.

Та скинула промокший насквозь плащ в сенцах, под которым у нее сидел лопоухий щенок и опустила того на пол. Он поднял на людей свою лохматую морду и недовольно тявкнул. Ольга же поглядела на хозяйку дома, и женщина по глазам поняла, что стряслась беда. Вновь тоже страшное ощущение неизбежной напасти.

– Что случилось-то? – тихо спросила она.

Гостья опустила глаза и стянула с головы платок.

– Ты вот что, Полина, девчонку свою сегодня не выпускай никуда, – проговорила она.

Бабушка опустилась на лавку. Помолчала, унимая захлестнувшееся сердце, а потом, хлопнув по столу крепкой ладонью, приказала:

– А ну, не юли! Да сказывай толком, что за беда такая?

Ольга села напротив и стала рассказывать, чем дольше она говорила, тем сильнее бледнела Полина Яковлевна.

Ромала – добрая жалостливая девочка. У Ольги ощенилась сука и принесла трех щенят. Кассирша сказала об этом бухгалтеру, а та вскользь упомянула об этом внучке, и девочка уговорила взять одного. Ромала через день бегала проведывать своего Бимку. Тот понемногу рос. Вот он открыл глаза, заковылял на своих толстеньких кривых ножках. Девочка от щенка была в восторге. Она рассказывала бабушке, чему ее Бимка научился за день.

И вот несколько дней назад Ромала, как обычно, прибежала к тете Оле, чтобы поиграть со своим любимцем. Когда девочка уходила домой, ей преградили дорогу Катька Матушкина и Зинка Творогова. Девицы на три года были старше Ромалы, но она не испугалась, только кулаки сжала, так как, наверно, поняла, что драки не избежать.

– И чего ты шастаешь к нам? – зашипела на девочку Зинка.

– Бегаешь каждый день, – поддакнула ей Катька.

– И чего тебе надо, а?

Катька толкнула цыганочку в плечо и процедила сквозь зубы:

– Пошла вон, и чтоб больше не появлялась здесь, усекла?

– А не то руки выдернем и к жопе приставим, – пригрозила ее подружка.

– Чтоб мы больше тебя здесь не видели, отродье цыганское, – припечатала Катька, и сразу получила от Ромалы в глаз. Девчонка, упав в пыль, заголосила. Зинка бросилась на Малушку, но тут к драчуньям одновременно подбежали Ольга и мать Катьки, которая тут же кинулась поднимать дочь.

– Ах ты, деточка моя, кровиночка дорогая, – квохтала она над ней. – Чтоб тебе пусто было, отродье цыганское!

Ромала вырывалась из цепких рук, пытаясь хоть ногой достать обидчицу.

– Анна, да ты что же такое говоришь? – закричала кассирша на Матушкину.

– А ты не заступайся, не заступайся! – окрысилась та.

– Постыдилась бы при детях!? – вразумляла Ольга разъярившуюся бабу, но та будто не слышала.