Нити тьмы

Лайнберри наклонился вперед и поставил на стол чашку с кофе. Он выглядел бледным и смущенным.

– Ты сказала «держали в заключении»? – переспросил он.

– Да. В запертой пещере, в которой я не поселила бы и собаку. Там было грязно и отвратительно.

– Агент Пайн, – укоризненно сказала Блюм, – Джек все еще не поправился.

Но казалось, Пайн ее не слышала.

– Она жила как животное, Джек. И никто ей не помог. Никто не пришел, чтобы спасти. В результате она спасла себя сама.

– Но как… что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что она разорвала цепи, выбила дверь тюрьмы и попыталась бежать.

– Попыталась бежать?

– Очевидно, это всего лишь мои предположения, но я думаю, что, когда она попыталась сбежать, Джо Аткинс ее догнал, – ответила Пайн. – Может быть, он собирался заставить ее вернуться. Может быть, убить.

Этли с такой силой сжала деревянные подлокотники кресла, что костяшки ее пальцев покраснели, а руки задрожали. Блюм это заметила.

– Агент Пайн, с тобой все в порядке? – спросила она.

Казалось, Пайн вновь ее не услышала; она не сводила взгляда с Лайнберри.

– Но Мерси развернула ситуацию на сто восемьдесят градусов. Она атаковала Джо Аткинса. Я могу только представить ненависть, которую она справедливо к нему питала за то, что они с женой с ней делали. Мерси так его избила, что он получил серьезную травму головы. Она была крупной, выше меня, и сильной. Им следовало иметь это в виду, даже если б Мерси не получила мощный эмоциональный заряд. Джо Аткинс был мелким мужчиной, и она быстро с ним справилась. Отняла нож и…

Лайнберри так сильно подался вперед, что едва не упал с кресла.

– И что? – спросил он приглушенным голосом, полным ужаса.

– Я думаю, она ударила его ножом в спину, перебила аорту и убила, – закончила Пайн.

Джек откинулся на спинку кресла, его дыхание стало тяжелым.

Блюм схватила стакан с буфета, налила в него воды из графина и поспешно дала Лайнберри. Он выпил половину и вернул стакан, поблагодарив Кэрол взглядом, хотя его лицо все еще искажал ужас.

Блюм бросила на Пайн недовольный взгляд и села на свое место.

– Я понятия не имею о том, что случилось с его женой, Дезире, – продолжала Этли. – Нам рассказали, что она была странной особой, и многие видели, как жестоко она вела себя с животными. Я не сомневаюсь, что она с особой жестокостью обращалась и с Мерси. Дезире поставила на ней клеймо, Джек. Словно моя сестра – животное.

– Господи… – пробормотал Лайнберри.

– Агент Пайн! – вскричала Блюм.

– Возможно, Мерси убила и Дезире, или сука поняла, какая опасность ей угрожает, и сбежала. Ее следовало бы отправить в тюрьму за преступления, совершенные против Мерси.

Лайнберри закрыл лицо руками.

– Боже мой… Боже мой, – прошептал он.

– Да уж.

Джек убрал руки, посмотрел на Этли, и на его лице появилось понимание.

– Но это не все? Ты хочешь еще что-то рассказать? – спросил он.

– Да, Джек, это далеко не все. Совершенно определенно, – ответила Пайн.

В ее голосе появилась интонация, которая заставила Блюм бросить на нее внимательный взгляд.

– Мне позвонил мужчина, работавший с Ито Винченцо. Во время нашего первого разговора он назвал мне даты, когда Ито отсутствовал, но засомневался и проверил имевшиеся у него документы. В результате выяснилось, что он ошибся на год. Ито исчез не в две тысячи первом. Это произошло во втором. И Кастер сумел точно установить первый день, когда Ито Винченцо не пришел на работу. – Она помолчала, не спуская глаз с Лайнберри, который потерянно на нее смотрел.

Очевидно, он уже начал понимать, что будет дальше.

– Кастер вспомнил, что они отмечали день рождения его жены на следующий день после исчезновения Ито, – продолжала Этли и немного помолчала. – Второго июня.

– Но это же твой день рождения! – воскликнула Блюм.

Пайн продолжала смотреть на Лайнберри.

– Верно, – она кивнула. – И второго июня две тысячи второго, в день моего рождения, отец покончил с собой в собственной квартире в Вирджинии, а не в Луизиане, как сказала мне мать. И, ко всему прочему, ты там присутствовал, Джек. Ведь именно ты опознал тело для полиции.

Лайнберри начать жевать губами, словно старик, лишенный зубов.

Этли наклонилась вперед, и ее лицо оказалось в футе от лица Лайнберри.

– Я хочу знать правду, Джек, прямо сейчас, – рявкнула она.

Подобно снеговику, тающему под лучами яркого солнца, Лайнберри осел в кресле и снова закрыл лицо руками, но Пайн отвела их в стороны.

– Сейчас, Джек.

Он выпрямился, бросил взгляд на Блюм, а потом посмотрел на Этли.

– Я не знал, что мужчина, пытавшийся убить твоего отца в тот день, был Ито Винченцо. Клянусь. И у меня до сих пор нет никаких доказательств, что все произошло именно так.

– Подождите минутку, – резко сказала Блюм. – Что еще за мужчина, пытавшийся его убить? Я думала, Тим Пайн покончил с собой.

– Так мне всегда говорили, – ответила Пайн. – Моя мать. И ты, Джек. Ты солгал мне. В точности как моя мать.

– Что ты хочешь сказать, агент Пайн? – спросила Блюм. – Неужели…