Нити Жизни (СИ)

Их никто не преследовал, но впереди у ворот полыхало пламя. Горели рыночные палатки, встречавшие путников при въезде. Оттуда же неслись крики и пальба. Забил пожарный колокол. Нэвлис крикнул, что хорошо бы объехать эту заварушку, но Алимка и Сармик уже направили коней в самое месиво. Хищного шамана догнали его питомцы и теперь бежали впереди, огрызаясь по сторонам. Вдруг они отвернули от курса, резко забрали вправо и растворились в воздухе. Лошади тоже свернули, и вовремя – раздался взрыв, и звуковая волна отбросила людей, скакунов и вещи. Нэвлис зажмурился. К счастью, их задело лишь по дуге, а проход между горящими рядами вывел прямиком за городские ворота, где в центре воронки обессилевший Кам выпустил из рук варган, подхватил осевшую Майму и побрел по дороге вон из Трисориса.

– Подвезти? – гаркнул Сармик ему в спину.

Кам с явным облегчением обернулся, но тут же снова поник:

– На чем?

– Момент! – Алимка соскочил с коня и Нэвлис завалился на шею животного. Голова кружилась.

Позади царила суета, поднявшиеся среди ночи люди бегали с ведрами, городская стража поднималась после взрыва, а Молодой спешно впряг в оставленную у ворот телегу перепуганного коня и подвел его к землякам. Кам бережно уложил в нее Майму и запрыгнул следом. Сармик со стоном спешился и на четвереньках запрыгнул к ним.

– Скорее! – не удержался Нэвлис.

Алимке спешка только мешала. Руки ходили ходуном, пока он затягивал подпруги на лошади Сармика. Когда оба взволнованных животных оказались в упряжке, юноша запрыгнул внутрь и взялся за поводья. В этот момент к нему сбоку подбежали двое жандармов со штыками, но Кам страшным горловым голосом крикнул:

– Сзади!

Нападавшие подпрыгнули и обернулись всего на мгновение, но его хватило Сармику, чтобы взмахнуть мечом, а Молодому – тронуть. Наконец, северяне выехали из города и помчались в ночь, оставляя за собой панику и языки пламени.

***

Когда Трисорис остался позади, Нэвлис понял, что от тряски в седле голова болит и кружится все сильнее. Нужно передохнуть самому и дать возможность другим разобраться с ранами. А для этого хорошо бы найти укромное место подальше от дороги. Он сощурил глаза и в слабом свете растущей луны начал присматривать съезд под надежную крышу хвойных. Вдруг на дороге появились два силуэта и замахали руками. Нэвлис выдохнул и, приблизившись, ядовито признался:

– Эслин, девочка моя, обожаю!

Дар взял его коня за поводья и махнул Алимке:

– Сюда заводи, тут ровно и неприметно.

Шаманка очнулась и зашипела от боли. Эслин подбежала к телеге, Нэвлис спешился и приблизился, держась за голову:

– Майма, что с тобой?

– Шерсть на теле везде, сними! В шерсти жарко! Должна быть чешуя, чешуя не чешется! – глаза Маймы вместе с белком заволокло сизым дымом.

Нэвлис заглянул в них, и на миг ему показалось, что внутри темные тени с длинными шеями скачут вокруг дымящегося самовара и дуют на него. Он отпрянул.

– Расплясался ее амагят. Дикий пир устроил. Она сама его возбудила, а потом сдержать не смогла, вот он на ней и отыгрался, – мрачно пояснил Кам. – Раз она про чешую заговорила, значит, мать-зверя зовет. Встретятся – выживет.

Нэвлис кивнул с понимающим видом и искренним нежеланием вникать в эти высшие материи. Без стакана не разберешься, а помочь не поможешь все равно.

– Итак, у нас осталось три лошади, одна телега и воз проблем. Начнем вот с чего – Кам, помоги Майме, а ты, Дар, вынь пулю из Сармика.

– Задаром лечить не возьмусь, – спокойно покачал головой Дархан и Сармик плюнул на землю:

– Пусть внутри остается, зарастет.

Дархан с напускным сожалением развел руками. Алимка не выдержал и с похвальной решимостью предложил Сармику свои руки и сострадание. Парень занял у недовольного Дара пинцет с бинтами, промыл рану и самоотверженно углубился в нее в поисках пули. Судя по их лицам, казалось, что это Сармик вытаскивает пулю у страдающего Алимки, а не наоборот. Наконец, новоявленный лекарь справился и даже застонал от облегчения. Нэвлис не удержался и потрепал его по голове, а Дар выдал сок чистотела для заживления не столько Смеху, сколько Алимке, который был рад довести свое ответственное дело до конца. У Кама дела шли хуже. Все, что он сейчас мог – это выбрасывать в воздух длинный металлический звон в мягком обрамлении своего дыхания. Головная боль Нэвлиса впитывала эти звуки и зачарованно утихала. Майма тоже спокойно лежала, изредка подрагивая.

Как-то Дар сравнивал шамана с дверью между мирами. Они могут пропустить наружу столько силы, сколько беспрепятственно уместится в ширину проема, но когда приходится камлать на пределе возможностей, дверь может слететь с петель и на ее возвращение потребуется время. Кам как раз приходил в себя, а вот Майму, похоже, разнесло в щепки. Поймав взволнованный взгляд Нэвлиса, Дар успокоил его:

– Видишь, она оставила ярость огня в себе, чтобы люди не пострадали. Сейчас перегорит и придет в себя. Она в дружбе с амагят, так что он не станет долго на нее сердиться. Ты ведь и сам знаешь характер огня.

– А у вас-то, что было?