Ницше: принципы, идеи, судьба

Интересно, что к буддизму мыслитель был более лоялен, чем к христианству: Ницше считал, что эта религия не столь лицемерна, так как не считает слабость достоинством и не называет грехом то, что на самом деле является нормальным желанием или поступком.

Зато с удвоенной энергией Фридрих Ницше набрасывается на протестантизм, возросший на немецкой почве: он считает, что последователи Мартина Лютера лишили Европу вообще и Германию в частности достижений Ренессанса. Возможность еще больше возвысить человека, сделать его подлинно сильным была уничтожена: по мнению Ницше, Лютер, вместо того чтобы «добить» расшатанные устои религии, заменил ее новым учением – основанным, впрочем, на обломках старого.

«…Для Ницше тенденция жизни есть рост, подъем, увеличение мощи и, как следствие всего этого, – борьба»

Г. А. Рачинский, предисловие к русскому изданию «Воли к власти»

Интересно, что Ницше не отрицает понятий, превозносившихся церковью, – «добро», «любовь», «благородство». Но по отношению к религиозному культу и его служителям он беспощаден: «Я выдвигаю против христианской церкви страшнейшие из всех обвинений, какие только когда-нибудь бывали в устах обвинителя».

«Ecce Homo. Как становятся сами собою». Попытка обобщения

Ницше называют воинствующим индивидуалистом. Такое отношение вполне оправданно, так как в его трудах постоянно встречается мотив сильной личности, лидера, способного не только подняться над толпой, но и повести за собой массы, стать духовным и нравственным ориентиром. И при этом он не видит особой ценности в социальных отношениях, в налаживании связей между членами одного общества: вспомните идею о великом разрыве, который предшествует рождению свободной личности и без которого немыслимо движение вперед? Конечно же, появление книги с подзаголовком «Как становятся сами собою» в системе Ницше и ницшеанстве как таковом вполне закономерно…

Книга «Ecce Homo» задала исследователям творчества Ницше серьезную задачу. Философ работал над ней в последние месяцы перед окончательным, роковым, приступом душевного заболевания, которое превратит его в беспомощного инвалида и через несколько лет сведет в могилу. Завершить свой труд он не успел, этим занимались его сестра и знакомые.

Итог получился неоднозначный, и по сей день не все литературоведы и историки считают «Ecce Homo» самостоятельной завершенной работой: уж очень пестрой по своему составу она получилась. В нее входят собственноручно написанные Ницше предисловия к его трудам, в которых он разъясняет свои основные идеи, отрывки как из уже изданных, так и готовившихся к изданию книг, черновые записи… Есть в ней и новые, ранее не публиковавшиеся части, причем весьма любопытные: так, автор дает им заголовки наподобие «Почему я так мудр» или «Почему я пишу такие хорошие книги». Иногда исследователи предлагают не относиться серьезно к этим опусам в составе «Ecce Homo», видя в них то ли пробу пера, то ли способ позаигрывать с читателем, то ли результат быстро прогрессировавшей душевной болезни.

Само название книги – уже определенная ирония: фраза «Ecce Homo!» («Се человек!») – это слова Понтия Пилата об Иисусе Христе: согласно Священному Писанию, именно с этими словами прокуратор Иудеи обратился к собравшемуся на площади народу, выведя к ним Спасителя, после бичевания одетого в багряницу и терновый венец. Не странно ли, что Ницше, убежденный враг христианства, берет для названия книги одну из известнейших библейских цитат? Но на этом странности и парадоксы не заканчиваются. На первых же страницах он пишет: «Среди моих сочинений мой Заратустра занимает особое место. Им сделал я человечеству величайший дар из всех сделанных ему до сих пор. Эта книга с голосом, звучащим над тысячелетиями, есть не только самая высокая книга, которая когда-либо существовала, настоящая книга горного воздуха – самый факт человек лежит в чудовищной дали ниже ее – она также книга самая глубокая, рожденная из самых сокровенных недр истины, неисчерпаемый колодец, откуда всякое погрузившееся ведро возвращается на поверхность полным золота и доброты…» И буквально через несколько строк ошеломляет читателя признанием:

«Тем не менее не соблазнитель ли Заратустра?.. Но что же говорит он сам, когда в первый раз опять возвращается к своему одиночеству? Прямо противоположное тому, что сказал бы в этом случае какой-нибудь „мудрец“, „святой“, „спаситель мира“ или какой-нибудь decadent… Он не только говорит иначе, он и сам иной…

Ученики мои, теперь ухожу я один! Уходите теперь и вы, и тоже одни! Так хочу я.

Уходите от меня и защищайтесь от Заратустры! А еще лучше: стыдитесь его! Быть может, он обманул вас.

Человек познания должен не только любить своих врагов, но уметь ненавидеть даже своих друзей.