Ницшеанские размышления. Очерки по философии маргинальности

В этом пункте можно не согласиться с тезисом И. А. Исаева, что империя по своему статусу принадлежит к тем пространственным образованиям, которые стараются не замечать и игнорировать границу.[186] На наш взгляд, лежащая в основе пространства империи метафизическая модель, проанализированная самим Исаевым, позволяет сделать другой вывод. А именно: империя ориентирована не столько на выход за пределы установленных границ, сколько на их максимальное расширение и распространение. Империя негативна по отношению к фактически установленным границам лишь постольку, поскольку они образуют предел роста и экспансии власти. Идея империи ориентирована на тотальное и потому не допускающее предела господство. Власть центра, олицетворяющего порядок, норму и закон, должна быть распространена на все пространство, в перспективе – продлена до бесконечности. Эта экспансивная, тоталитаристская направленность империи и служит источником негативности по отношению к существующим границам. Границы преодолеваются ввиду достижения большей власти, в перспективе подчинения еще существующего многообразия единству имперского центра. Отсюда и возникает парадокс имперской идеи: по своей сути империя консервативна, ориентирована на сохранение и охрану границ. Границы выступают высшей ценностью, поскольку служат надежной преградой и защитой от неорганизованной и хаотичной множественности. Однако властные притязания империи настолько значительны, что не допускают существования хаоса и многообразия даже за границами организованного и очерченного имперского пространства. И здесь империя приобретает трансгрессивное отношение к своим же собственным границам – вполне в духе гегелевского Aufhebung. Бесконечный горизонт раскрывается посредством снятия установленных границ, посредством диалектического отрицания конечных форм существования, на что справедливо указывает и сам И. А. Исаев: «Империя не знает пределов, ее границы как таковые отсутствуют, и она совершенно открыта вовне».[187] И далее: «Вечность и безграничность становятся координатами существования Империи».[188] На этом основании мы делаем вывод, что отношение к границам в пространстве имперской идеи может быть адекватно охарактеризовано как внутренняя трансгрессия (в исследовании Исаева данное терминологическое сочетание не употребляется): границы здесь преодолеваются в перспективе распространения власти на максимальное пространство. Границы, поглотившие заграничные области, уже перестают быть границами, центр теперь всюду, исчезают и периферийные и пограничные области, чье бытие еще создавало реально ощутимый противовес и угрозу власти центра. Но это только в идее и в идеале, в своем историческом существовании империя всегда сохраняет напряжение между устремленностью к бесконечности и фактической ограниченностью своей власти. «Чингисхан вел свои орды к месту захода солнца, где этот поход должен был закончиться, и его продвижение в этом направлении могла остановить только встречная сила, еще более значительная, а всяческие договоры и пакты являлись лишь выражением фактически сложившегося соотношения реальных сил».[189]

Как уже отмечалось выше, постметафизическая философия преодолевает установку догматической метафизики на утверждение одной-единственной универсальной онтологической модели мироздания. На основе исследований И. А. Исаева можно эксплицировать, как минимум, два типа метафизических конструкций границы. Первый тип в большей степени тяготеет к космологическому мировоззрению и полагает границу в качестве метафизической инстанции, преобразующей хаос в космос и охраняющей упорядоченный мир от вторжения антикосмических сил. Граница здесь выступает как условие осуществления пространства власти, приводящей неорганизованное и гетерогенное множество к единству и к подчинению законодательству центра. Граница в данном случае наделяется высшей, метафизической ценностью и подлежит охране, в то время как трансгрессия, осуществляющая всевозможные нарушения установленных границ, получает сугубо негативную оценку: «С точки зрения метафизики проблемы границы зло всегда есть нарушение границы, нарушение меры, и с космологической точки зрения, зло – это враждебное пространство, находящееся за пределами границ. Этическое зло, как и зло космологическое, это прежде всего преступление границ, выход за их пределы. Космологическое мировоззрение обнаруживает добро в самом космическом центре, в точке вечного возвращения, и чем ближе к границе и периферии и дальше от центра, тем сильнее нарастает опасность вторжения в космос хаотических сил, при этом сама граница – это мера и добро, она очерчивает защитный сакральный круг вокруг космического центра, но одновременно с этим она же – преддверие выхода за пределы космоса и место сосредоточения максимального зла».[190]