Ницшеанские размышления. Очерки по философии маргинальности

В постметафизической философии XX столетия феномен трансгрессии, нарушения, отрицания и преодоления границ, начинает занимать одно из центральных мест. Вместе с тем появляются и тенденции к восстановлению метафизической конструкции границы. В этой связи И.В. Дёмин обращает внимание на связь проблемы границы с различными стилями политического мышления. Так, установка на преодоление границ является конститутивной для либеральной мысли: «Трактовка человека как преступника, нарушителя границ, выдаваемая за идеологически нейтральную, не только имеет вполне определенные политико-идеологические импликации, она становится возможной лишь в контексте либерально-прогрессистской мысли с характерным для него пафосом «эмансипации»».[197] Напротив, определяющим моментом консерватизма выступает установка на защиту и сохранение границ: «Консерватора интересует не вопрос о том, как «преодолеть границы», «выйти за границы», «избежать ограничений», а вопрос о том, как удержать и сохранить границы… Человек в оптике консерватизма защитник границ».[198]Появление фигуры защитника границ на горизонте современной философской мысли в работах К. Хаусхофера и К. Шмитта вселяет надежду, что спровоцированный кризисом европейской метафизики период нигилизма и тотальной трансгрессивности подходит к своему завершению. В любом случае, как защитники, так и противники границы самим фактом своего существования указывают на значимость феномена границы. Здесь будет уместно реактуализировать гегелевский тезис, что отрицание границ является косвенным способом их утверждения, в то время как осознание границ уже предполагает их переход.[199]

Длительный период кризиса догматической метафизики привел к отказу от попыток определить универсальную сущность феномена власти. В контексте постметафизической философской мысли граница выступает в качестве необходимого условия конституирования различных пространств власти. Граница – не трансцендентная сущность, лежащая в основании всего, но феномен духовного и физического мира, играющий определяющую роль в организации властных структур. В настоящем исследовании мы попытались обосновать данный тезис на основе экспликации постметафизических тенденций в исследованиях И. А. Исаева.

2.3. Маргинальная футурология: идея нового средневековья

1. Философская фантастика Освальда Шпенглера

В нашем представлении смысл фантастики заключается в моделировании ситуаций и условий, позволяющих раскрыть те возможности человеческого бытия, которые в существующих условиях не могут быть реализованы.

В этой связи обращает на себя внимание теория исторических псевдоморфоз О. Шпенглера. Философ определяет данным терминологическим сочетанием те ситуации, в которых старая культура навязывает молодой культуре свои формы выражения. В данной ситуации возникает несоответствие между содержанием и формой, следствием которого является угнетение собственных возможностей молодой культуры. Вместо того, чтобы постепенно развивать свои формы выражения, адекватные ее внутреннему содержанию («душе»), культура тратит свою энергию в подражании чуждым формам. Одним из наиболее ярких примеров исторической псевдоморфозы являются петровские реформы и последующая культурная жизнь России. Тогда еще молодой российской культуре насильственным образом были привиты чуждые формы уже старой европейской («фаустовской») культуры. Подобные псевдоморфозы происходили и раньше в других культурных организмах. Однако уникальность современной ситуации заключается в том, что распространение форм одной культуры на другую не ограничивается одной страной. Европейские культурные формы поработили не только русскую, но и японскую, индийскую и арабскую культуры. Причиной и средством столь тотального захвата культурного пространства стала специфическая европейская техника.

Если следовать концептуальным разработкам Шпенглера, то необходимо признать, что нет никакой «техногенной цивилизации». Вместо этого имеет место глобальная псевдоморфоза планетарного масштаба. Европейская техника релевантна только европейкой культуре с ее фаустовской душой. Для всех остальных эта техника остается внутренне чуждой, несмотря на то, что внешне все они (японец, индус, араб, еврей и русский) ей подчиняются, признают ее власть и безраздельное господство.