Нью-Йоркская школа и культура ее времени

Насколько мне известно, это одна из самых сильных марксистских деклараций Шапиро. Годом позже, в журнале «Марксист Квортерли» за январь – март 1937 года, тон его высказываний становится гораздо более умеренным. Теперь он говорит, что понимает, почему некоторые художники не могут задаваться теми же вопросами, которыми задаются угнетенные массы, и признает особые достоинства абстрактного искусства. Однако суть его аргументации не меняется: искусство должно существовать внутри общества так, чтобы его индивидуальные течения и проявления символически выражали социальную и политическую матрицу. Тон Шапиро становится особенно эмоциональным, когда он нападает на современных художников за отход от реальной жизни и, прежде всего, от истории. Здесь в основе его рассуждений лежит исторический материализм. Так, он прямо связывает тягу к примитивному искусству, зародившуюся в конце XIX века, с колониальным империализмом, не щадя художников, павших, по его мнению, жертвами обмана колониальной культуры.

Сохранение некоторых форм первобытной культуры в целях империалистического господства может поддерживаться во имя новых художественных установок теми, кто мнит себя совершенно свободным от политической заинтересованности.

Современный художник, саркастически замечает Шапиро, считает высочайшей похвалой, когда его произведения описываются на языке магии и фетишизма. Для него искусство первобытных народов, не имеющих письменной истории, приобрело особый авторитет вневременного и инстинктивного творчества, близкого к «спонтанной, замкнутой, самодостаточной, лишенной всякой рефлексии животной деятельности, не предполагающей ни датировок, ни подписей, ни истоков, ни следствий, исключая эмоции». Подобные установки, с неприязнью замечает Шапиро, играют на руку империалистам: «За новой страстью к примитивному искусству лежит обесценивание истории, цивилизованного общества и окружающей природы».

Основной задачей выяснения «природы абстрактного искусства» является для Шапиро опровержение «претензии на то, что искусство способно возвыситься над историей силой творческой энергии художника». Поводом к написанию этих строк послужила статья Альфреда Барра в каталоге очень важной выставки «Кубизм и абстрактное искусство», которая открылась в нью-йоркском Музее современного искусства в 1936 году. Эта выставка, впервые представившая в Нью-Йорке все значительные направления искусства XX века в их последовательности, оказала на художников огромное влияние. Для многих она стала катализатором, сослужив им ту же службу, что и Арсенальная выставка – Стюарту Дэвису. О неблагоприятном климате, окружавшем эту выставку, ясно свидетельствует вступительная статья Барра, в которой он, словно оправдываясь, пишет, что экспозиция организована в ретроспективном, а не в дискуссионном ключе и посвящена абстрактному искусству Европы (так как в музее Уитни всего год назад прошла большая выставка абстрактного искусства Америки). Также Барр предлагает читателю воспринимать его текст как серию заметок без претензии на оригинальность или исключительность. Несмотря на этот примиренческий тон, пресса, как правая, так и левая, сурово обрушилась на выставку и каталог. Критика слева велась в широком диапазоне от грубых обвинений со стороны сторонников «агитпропа» до тонких и умных замечаний Шапиро. Справа звучала старая песня: невежество и шовинизм разразились насмешками, ничуть не изменившимися со времен Арсенальной выставки 1913 года.

Выставка «Кубизм и абстрактное искусство», состоявшаяся в марте 1936 года в нью-йоркском Музее современного искусства, засвидетельствовала острый интерес к сюрреализму. Фото публикуется с разрешения Музея современного искусства, Нью-Йорк.