Нюансеры

Номер оказался на первом этаже, вторым по коридору. Портье долго ковырялся ключом в скважине. В недрах двери щёлкало, лязгало, скрежетало, словно портье отпирал порядком заржавевший банковский сейф. «В Волжско-Камском кассир и то быстрее управился», — некстати вспомнилось Мише. Наконец в замке щёлкнуло по-особенному, и портье потянул створку на себя, укрывшись за ней и пропуская гостей вперёд.

Шельмец прятался не зря. Стоило кандидатам в постояльцы шагнуть за порог, как сбоку метнулся, яростно шипя, клубок чёрно-бело-рыжей шерсти. Кот от души деранул когтями одного, другого: Алексеева — за рукав пальто, Клёста — за левое запястье. Царапины набухли кровью, с опозданием пришла боль. Миша скрипнул зубами, едва не выронив саквояж, сунул здоровую руку в карман за «французом» — пристрелить чёртову тварь! — но вовремя опомнился. Кот словно почуял: отскочил, припал к полу. Жёлтые глазищи горят огнём, пасть оскалена, когти впились в измочаленный коврик: «Не подходи, порву!»

— Да ну тебя, братец! — фраер замахал на кота руками. — Всё, всё, уходим!

Толкаясь, оба выскочили за дверь.

— Видали-с? — с мальчишеским восторгом осведомился портье. Дверь он поспешил захлопнуть и запереть на ключ. — Не кот, тигра лютая!

И тут фраер взорвался, да так, что искры полетели:

— Эта твоя тигра Михаила Хрисанфовича измордовала! Живо тащи бинты и йодную настойку!

х х х

— Думаю, вам стоит отправиться на Екатеринославскую, в гостиницу Монне, — участливым тоном предложил Алексеев, пока портье щедро поливал водкой (ни йодной настойки, ни спирта не нашлось) и бинтовал Мишины царапины. — У них места всегда есть.

— Монне?

— Бывший постоялый двор купца Буткова. Мебель подержанная, но завтраки отменные, от двадцати копеек. Балык, расстегайчики, даже икра…

— Поедемте вместе? — предложил Клёст

Втайне он надеялся, что фраер откажется.

— Благодарю за предложение, но я — пас. В принципе, крыша над головой у меня есть, можно не суетиться. А с Екатеринославской мне ездить не с руки, далековато-с.

Последнее слово фраер произнёс, точно копируя повадку портье.

«Ну да, — подумал Клёст. — Ты, мил человек, богатенький, а Монне, небось, ещё та дыра. Брезгуешь? Бог в помощь. А нам бы лишь номерок свободный сыскался — отлежаться в берлоге, и чтобы про шерсть разговоров не вести».

На ступеньках гостиницы они распрощались, и Клёст кликнул извозчика:

— На Екатеринославскую, к Монне. Больше двух гривенников не дам!

— Дайте хоть с пятаком!

— Обойдёшься, хитрован.

— Воля ваша, господин хороший, — ничуть не смутился извозчик. — Садитесь, поехали.

И хлестнул лошадь:

— Брекекекс!

— Что? — взвился Миша.

Нет, ничего. Почудилось.

3 «Есть способ войти без очереди?»

— Я, нижеподписавшийся, удостоверяю, что вышеозначенная подпись под этим актом сделана собственноручно в присутствии моем, Александра Рафаиловича Янсона, нотариуса губернского города Х, в конторе моей, находящейся по Университетской улице, в доме № 16…

Нотариус был занят, пришлось ждать.

Расстояние от гостиницы до нотариальной конторы Янсона — мизер, пустяк, рукой подать. Этот путь Алексеев проделал пешком, с нескрываемым удовольствием от простого физического действия. Метель с ночи улеглась, снег весело скрипел под ногами, обманывал, делал вид, что скрипит вовсе не он, а неразношенные алексеевские ботинки. Это заставляло невольно ускорять шаг, добиваясь оркестровки скрипения в ритме марша, и в контору Алексеев прибыл раньше условленного срока. Повесив пальто на вешалку, а сверху приспособив шляпу, он сидел в кресле у окна приёмной, задумчиво пощипывал усы, улыбался, вспоминая забавный казус с котом, и вполуха слушал, как бубнят из кабинета:

— …потомственным почетным гражданином Николаем Петровичем Вишневским, живущим по Конторской улице в доме Стыпина, лично мне известным…

Как он уже понял из невольно подслушанного, заключался — или заверялся, Бог его знает! — договор найма. Правление Товарищества Волжской мануфактуры бумажных и льняных изделий нанимало потомственного почетного гражданина Вишневского в качестве приказчика первого класса для продажи товаров — где укажут доверители, как за наличные деньги, так и в кредит. Продажу в кредит Вишневский обязывался производить «осторожно и осмотрительно». Жалованья новому приказчику положили три тысячи пятьсот рублей в год, деньги выдавались только за прослуженное время, без авансов. Алексеев вспомнил разъездного агента Суходольского, человека приятного во всех отношениях, с которым имел счастье знакомства в «Астраханской». Похоже, Суходольский был с претензией — такой же приказчик, как и Вишневский, он называл себя торговым агентом. Надо будет спросить у Юры насчёт этого агента. Или не надо, какая разница? Тоже, небось, три пятьсот в год, без авансов. Правильно Алексеев послал агента к Монне: на такое жалованье не разгуляешься…

— …сбора в доход города взыскано двадцать рублей…

— Здравствуйте, Константин Сергеевич!