Нюрнберг

Шли дни и недели, Волгин потерял им счет. Он ежедневно приходил на службу в советский сектор Дворца правосудия, выполнял малозначительные поручения Мигачева.

Между полковником и его подчиненным словно установился молчаливый сговор. И причиной сговора была новость, которую Волгин передал после памятной встречи с Леной.

^— Предатель? – переспросил Мигачев. – Ты уверен?

– Так она сказала.

– Я же тебе говорил: не встречаться с ней. Никогда!

– Она не могла передать вам эту информацию лично, поэтому пришла ко мне. Но информация важная.

– Кто же спорит, важная, – согласился полковник. – Вот только предателя в наших рядах и не хватало. – Он задумался, помолчал, затем поднял на подчиненного пытливый взгляд. – А почему она все-таки решила, что сведения уходят именно из советской делегации?

– Кто еще мог знать про приезд Паулюса? – задал встречный вопрос Волгин.

Мигачев не ответил. Возразить и вправду было нечего. Операция по доставке фельдмаршала была засекречена, о ней знали лишь несколько человек. Включая Волгина. Полковник прошелся по кабинету, затем резюмировал:

– Ну вот что: об этом разговоре тоже никому. Просто забудь. Это мои заботы. А с барышней этой чтобы больше никаких контактов!

Последнее Волгин обещать не стал, но жизнь все устроила за него. Лена пропала. Это было неожиданно и нелепо – особенно после того, что произошло между ними. Однако девушка и вправду будто сквозь землю провалилась.

Она же не могла его бросить, в самом деле! Когда они расставались наутро после той ночи, Волгину даже и в голову не пришло спросить ее, когда они увидятся снова. Это подразумевалось само собой.

Он просто ждал ее вечером, но она не появилась. Ни в этот вечер, ни на следующий.

Каждый раз, возвращаясь со службы, Волгин надеялся, что она поджидает его на ставшем уже привычном месте, за воротами, или возле дома, или на лестничной клетке. Он звонил в дверь, вместо того чтобы открыть ее своим ключом, звонил только потому, что навстречу выходила Фрау и по выражению ее лица Волгин рассчитывал увидеть, что в комнате его дожидаются гости.

Гостей не было.

Волгин испытывал тоскливое чувство, будто лишился подарка судьбы, которая только что стала милостива к нему.

Сталкиваясь с Мигачевым, Волгин пытался услышать по его тону, что Лена жива и с ней все в порядке, что она хотя бы контактирует с полковником. Но Мигачев хранил абсолютное молчание, лицо его оставалось непроницаемым, и расспрашивать его на эти темы было делом пустым и даже опасным.

Однажды Волгин все-таки попытался заговорить с начальником на эту тему – осторожно, намеком, но в ответ Мигачев удостоил его таким взглядом, что разговор иссяк, не начавшись.

В какой-то момент Волгин подумал, что Лена вообще может больше не появиться в его жизни. Никогда.

…Был погожий гаснущий вечер, солнце уже село за крыши зданий, бросавших длинные тени на каменную мостовую.

Волгин брел по направлению к своему дому и размышлял о том, как причудливо человеческое бытие: когда-то, на войне, казалось, что вот закончится этот ад и все придет в состояние гармонии, не будет мук и тревог, не будет постоянного напряжения, а на душе воцарится спокойствие. Однако никакого спокойствия не случилось. Видимо, такова несовершенная природа человека: он не может долго существовать в покое и гармонии.

В зале 600 кипели страсти; Волгин, когда было на то время, продолжал захаживать на балкон и наблюдать за происходящим. При этом главная страсть съедала его изнутри: он мучился и не мог понять, где и каким образом найти Лену.

Он не верил, что она оставила его. Возможно, с ней что-то случилось. Он гнал от себя эту обжигающую мысль.

Волгин вошел в подъезд и стал подниматься по ступеням. Вдруг услышал за спиной легкий шелест и замер, не веря своему счастью.

– Игорь, – прозвучал тихий шепот.

Он обернулся.

Лена стояла у колонны и глядела на него снизу вверх – такая хрупкая, почти бесплотная. Легкий плащ был расстегнут, под ним виднелась серая мешковатая кофта, которую Волгин сразу опознал: на спине, он помнил, красовалась заплата в виде сердца.

От любви и внезапного ощущения счастья у него стиснуло грудь. Он перемахнул через перила, спрыгнул в лестничный колодец, подхватил девушку и прижал ее к себе.

– Где ты была? Куда ты пропала? – он целовал ее лицо, волосы, руки. – Я извелся. Я не знал, где тебя искать!..

– Хельмут не выпускает меня из дому, – шептала Лена, отвечая на поцелуи; казалось, в этот момент силы совершенно оставили ее. – Я с трудом вырвалась, я обманула охранника. Надеюсь, меня не сразу хватятся.

– Слава богу, ты здесь! Теперь уже все позади. Я так скучал по тебе!..

– Хельмут стал сам не свой. Он мечется, как раненый зверь. Я вижу, что он что-то готовит, но не могу понять что.

– Черт с ним, с этим Хельмутом! – говорил Волгин будто в полубреду. Он задыхался от нежности, у него кружилась голова. Какой Хельмут, при чем тут Хельмут? Главное, что она пришла, что она в его объятиях. – Я даже слышать теперь про него не хочу. Главное – ты здесь!..