Ньювейв

Отдельное место в этом занимала советская эстрада и советские поп-звезды. За несколько месяцев до «пражской весны» 1968-го к нам в школу «по обмену» приехали целых двадцать чешских девушек, все «центровые», в мини-юбках и «хипповых фенечках». Ходить с ними по тогдашней Москве было одно удовольствие; все бабки столбенели, крестились и плевались им вслед. И вот девушки попросили меня сводить их на концерт какой-нибудь местной поп-звезды. Я, пользуясь связями деда, у которого в пациентах ходила вся театральная богема, достал им двадцать билетов на Эдуарда Хиля, который выступал в Театре Эстрады. После концерта девушки мне высказали претензии, что вообще-то они хотели послушать концерт советской поп-звезды, а попали на, возможно, хорошего певца, но «мы не поняли, кто это вообще».

Система координат на эстраде «у них – у нас» была абсолютно разной и в 1967-м году. И термин «поп» в Чехословакии уже обозначал не столько широко растиражированное явление, популярное в народе, сколько современную, продвинутую музыку. У них уже побывали «Роллинг Стоунз», а у нас царили Хиль да Пьеха.

Тогда тема с В. А.только-только начиналась, как противовес разгулу битломании и хиппизму. В компанию самых первых московских хиппи я попал, как раз когда мне исполнилось шестнадцать лет. Я учился в десятом классе, и вот тогда на концерт группы «Скоморохи» на наш школьный вечер явились первые ласточки-хиппари: Машка-Штатница, Серега-Колтыга, Муха, Солнце, Кондрадт, Мишалино, Макс Капитановский… Наезжали люди из других городов, тот же Андрей «Макабра» из Риги. Роскошный хипповый флэт был на Старом Арбате у Лешки Полева. Слова «система» тогда еще не было. Все это было заявлено в фильме Гарика Сукачева, про тусовку Юры Солнца с «Маяка», тусовки «Квадрата», как называлась Советская площадь, и «Психодрома», так назывался скверик пред юрфаком МГУ.

Когда много лет спустя мы посмотрели фильм «Вудсток», мы увидели себя: именно такими, как мы были тогда, за исключением окружающего антуража. Атмосфера тусовок в Москве была абсолютно такая же, как в Сан-Франциско. Никто с этим делом не боролся, милиция относилась благосклонно. Если только под руку попадались; причем, постричь действительно могли, но, скорее, не в Москве, а где-нибудь в Вильнюсе или Таллине, туда тогда съезжалось большое количество хиппарей со всего Союза в лагеря под Казюкасом или на речку Гауэ. Моих друзей, приехавших в Палангу, менты сразу с поезда отвели на вокзал в отделение милиции и постригли. В целом, то были дивные и непорочные времена. Где-то, возможно, были легкие наркотики, но в нашей компании предпочитали портвейн. Портвейн, эмансипация и рок-музыка. Сам я всегда был компанейским человеком, и без ложной скромности скажу, что был душой компании – и не одной. Как-то органично после мы пришли на смену московским битникам и захипповали в их излюбленной точке – «Эрмитаже». Потом, во времена «новой волны», в середине восьмидесятых, здесь была репетиционная база «Звуков My».

Московские джазмены играли в семидесятые по ресторациям, и были ансамбли, возможно, не передовые, но довольно неплохие. Тот же Виталий Клейнот, который потихоньку начинал играть джаз-рок. Далеко не у всей молодежи были средства сидеть в ресторанах, и концерты рок-групп были основной частью досуга именно нашего поколения. Перемещаться с сейшена на сейшен по институтским площадкам, тратить на это все силы и свободное время… нам казалось, что каждый концерт был тем самым событием, прорваться на который стоило труда. Хотя билеты и были дешевыми, но проходили мы бесплатно, это был вопрос принципа! Дружили с музыкантами, проносили им аппаратуру, делали всё, что делают и поныне все, кто хочет попасть на концерты и быть сопричастным. Нашими любимцами были «Ветры Перемен». А группы тогда ценили своих фанатов, тем более, что компания у нас была красивая. Группа «Наследники», братья Сусловы, а позже – «Удачное Приобретение», «Оловянные солдатики», «Второе Дыхание»; все это было пост-битловское пост-роллингстоунзовское, с исполнением на 99 % их хитов. И конечно, исполнение на бис шедевров нашего любимца, Джимми Хендрикса. Первой песней на русском, услышанной мною, стала песня «Синий лес» группы «Скоморохи». Ну, и в 1971-м году вызвало сильное удивление выступление «Машины времени», где весь сейшен звучали песни на русском языке…