Ньювейв

Как раз с семидесятых начала расцветать фарцовка. Все мальчики-девочки повзрослели, все хотели быть модными, на все нужны были средства. Начиналось это обычно с пластиночек, а дальше – кто во что горазд, потому что ситуация вокруг была такова, что в этот застойный период все советское общество пропиталось нигилизмом и коррупцией. Уже к середине восьмидесятых воровство и разгильдяйство процветало на всех уровнях государства. Воровали наверху, на министерском уровне, что вылилось в серию публичных дел; воровали и на заводах, что вяло пытались пресечь, боролись с «несунами», но все это было и цвело. В этом контексте фарцовка и утюжка было незаконным, но не таким уж однозначным злом. Насыщение государством потребительского рынка бытовыми товарами отставало от нужд современности, люди узнали про слово «дефицит», и обыгрывали его самым незатейливым образом, создавая нишу для частной предприимчивости. У советских людей появились накопления и они жаждали их потратить на «фирменные» вещи. У меня, например, каналом поступления музона оставались иностранные студенты, которые привозили свежий винил, я покупал у них сразу по пятьдесят штук. Пять свежих «криденсов», пять «ледзеппелинов», пять «перплов» пять «пинк-флойдов». По одному экземпляру оставлял себе, другие разлетались от пятидесяти до ста рублей за альбом. В том же начале семидесятых появился Артем Троицкий, который тоже хипповал, дружил с «Машиной Времени», а я потихоньку от этого всего начал отходить. Здесь уместно вспомнить и про Сашу Бородулина, сына известного советского фотографа Льва Бородулина. Мы дружили с 69-го года, у нас было много общего вплоть до его отъезда в Нью-Йорк в 1973-м году, где он стал прототипом одного из персонажей книги Лимонова, «Это я, Эдичка». Он стал на Западе востребованным фотографом и разрабатывал во времена Перестройки ранее запретную тему советской эротики для журнала Playboy.

Была еще такая ситуация, что всех модников повыгоняли из модных школ и все они встретились опять в школах рабочей молодежи. Лохматые, порочные прогульщики, бесперспективные с точки зрения советской идеологической машины и социума. И вот как раз тогда же начали выпускать из страны евреев, и случилась достаточно занятная штука. Отец мой тогда не выполнил завет деда и никуда нас не увез, а выезжающим евреям увезти с собой особо было нечего. Им запрещали вывозить не только заработанные честным трудом деньги, но даже самовары, а иконы почему-то разрешили. И они повезли иконы, стремительно популяризировав эту тему, как на мировом, так и на внутреннем антикварных рынках. К этому времени в Советском Союзе, он достаточно просел, стал скучен, появилось немалое количество фальшака – а тут целая новая история, связанная с русской традицией (икона – один из главных истоков русского авангарда), и не подделки, а коренной национальный бренд. Высочайшее качество икон, стабильный поток контрабанды из СССР, моментально вовлекли в этот процесс тысячи людей: от деревенских подростков до владельцев шикарных галерей в Западном Берлине.

Так вот: уезжая, Бородулин мне оставил все свои «иконные» концы – и так наладился мой бизнес, в те годы полный приключений. Я так на это дело плотно подсел, что недавно отмечал сорокалетие своей работы на этом поприще. Сначала была какая-то корысть, потом это превратилось в увлечение, изучение вопроса уже на серьезном уровне.

Ситуация с иконой была такая: вследствие советских пертурбаций, поломавших быт и жизненный строй, гонений на церковь и религию, все это замечательное наследие Российской Империи попросту пропадало. Причем, идти далеко и не надо было. Можно было приехать в Крылатское, которое было окраиной Москвы, где были деревни, и найти иконы у староверов там. Отдавали их сами бабушки и дедушки, благодарно, лишь бы они не пропали. Поездки на электричках в Орехово-Зуево, Куровское, Егорьевск… потом я уже объездил всю страну, смотрел примитивные сибирские иконы, даже в Самарканде обнаружил коллекцию русских икон! После распада СССР наладились уже контакты с учеными и музеями, это занятие остаётся главным в моей жизни.

Тогда все как будто решили отдохнуть от проблем «совка» и закрыть на них глаза. Молодость – идеальное пора для флибустьерства: «Жигули» первой модели мчатся по раздолбанным дорогам – и летом, и зимой без шипов – многие коллеги, кстати, просто побились насмерть. Иконы собирались рюкзаками и чемоданами. Ну, естественно, адреналин: и в процессе поиска, и в процессе реализации. Связи с иностранцами, контрабанда, куча трагикомических ситуаций…