Ньювейв

А про сам клуб CBGB… Наверное, только так и возможна культурная революция. Благодаря таким людям, как Хилли Кристалл. Он сделал из клуба практически министерство альтернативной культуры. То, чем он жертвовал, как он тебя воспринимал, как он вообще все это воспринимал. CBGB – место эталонно сквоттерско-панковское, многослойные, с семидесятых годов, граффити; если снимать слой за слоем, можно дойти до fuck, нанесенного рукой Джоуи Рамона… Все обклеено плакатами так, что места живого нет; попадаешь туда и сразу наполняешься особенной энергетикой. К тому времени клубу исполнилось двадцать лет. В нем родилось и развивалось то основное и уникальное, что на декады вперед определило стили панк, нью вейв, гранж. На тот момент уже отзвучала волна LAного лав-рока, из которой стартовали Gun's n Roses. Стартовали, но скоро стали чем то другим, практически единственной настоящей новой рок-звездой на пошловатой сцене суперхайратого в лосинах лав-рока от Poison и до Motley Crew, калифами на час. А потом как раз появился Курт Кобейн. Однажды мы стояли возле клуба с знакомой из Сиэттла (послужившей прототипом героини нашей песни «резидентка моссада»), и она привела милого парня в застиранной фланелевой рубашке и рваных джинсах. Тогда пошло поветрие покупать одежду предельно дешевую, секонд хэнд. Главный девиз этой моды был «не парься». И вот появился Кобен, такой типичный американец «найс ту си ю», а все остальное гранжевое уже существовало на сцене. Удивительно, что именно «Нирвана» благодаря MTV стала тогда главной группой планеты. До них были Sonic Youth и R.E.M. Прорыв был после того, как было продано 250 тысяч пластинок «соников», богемных и неголодающих, после чего к ним пришли люди с Geffen Records и спросили – а что у вас еще есть? Вот так гранж и выстрелил, как раз когда мы приехали, на гребне смены музыкальных стилей. Одновременно китч становился дорогим и респектабельным стилем в изобразительном искусстве; художник Джефф Кус женился на самой яркой порнозвезде того времени Чиччолине; их брак был как художественный проект, который назывался Made In Heaven – огромные баннеры с занимающимися любовью молодоженами украшали весь нижний Манхэттен. «Оберманекен» регулярно выступал в CBGB и в других известных клубах. Писали музыку для дефиле Yohji Yamamoto и Comme des Garcons, работали с альтернативными театрами на Офф-Бродвее. Но ист виладж был интересней, чем Бродвей. Вечеринки на наших крышах в жаркие дни, самые пестрые компании – рок-музыканты, художники, манекенщицы и актрисы; Саша Чепарухин, менеджер тувинцев «Хун Хур Ту», приводил Градского, который глядя на это все, вспоминал далекую московскую юность. Эти приезды приближали наше возвращение в Россию в 97-м году. Причин было много, но одна из, как раз была в притоке людей из России с их рассказами, что все меняется. От них шел какой-то невидимый ток.

Наша нью-йоркская история была весьма многослойна. Но рокенрольная ее часть, разумеется, оказалась наиболее значима. Ты всегда в контексте, сама среда не дает шанса на сомнения; жизнь в сформулированном пространстве с острым чувством современности. Контекст иногда самый широкий – порочное место «Бейби-ленд», на месте захудалого ирландского паба прямо напротив моего дома, – стало сенсацией сезона; там поставили распиленные детские кроватки, в которых любили засиживаться и вокалист Depeche Mode Дейв Гэхан, и Джонни Депп с Ванессой Паради. Русские в Нью-Йорке… Наша хорошая знакомая, очень приличная московская девушка-психолог, изучая перверсии, стала руководить одним из самых известных садо-мазохических клубов. Не порно, но задорно. Практически театр, называвшейся «Пандора»; там любили избавится от стресса звезда поп-арта художник Рой Лихтинштейн (в то время оформлявший для U2 сцену и альбом «POP»), голливудский богатырь Сильвестер Сталлоне и много других селебритис. Лихтинштейн симпатизировал русским девушкам, они появлялись с ним на наших концертах, у него даже было свое соло к нашей песне «Авиация». Сильвестр Сталлоне предпочитал в декорации портового паба изображать подвыпившего морячка, пристающего к барменше (в реальности это «секшуал харрасмента» и многомиллионные компенсации, а в безопасной «Пандоре» – несколько сотен доларов в час). Четыре этажа «Пандоры», чья история переплелась с историями многих знакомых девушек из Петербурга и Москвы…