Низость

Мы еще повыпендривались, а я сижу и угораю над ней. Уже забыл, что ее накрывает в три раза хлеще, чем всех остальных, такой она звереныш. Надо было для начала давать ей половину. Когда впирает и мне, я топчусь у писсуара и стряхиваю с члена капли мочи. С этой штуки у нас приход не постепенный, никаких предупреждающих знаков, ничего. Просто берет и с пинка сносит нам к хуям башню. Выбивает у меня из башки и мысли, и память, так, что я даже теряюсь, кто я есть. Сплошная пустота и две тонны свинцовой эйфории, которые пускают заряд через ноги и вверх, к паху, животу, грудаку – взрываясь калейдоскопом невероятных ощущений в голове.

Экстази, ё.

Ниибацца клево!

Впечатление такое, что прошло лет сто, прежде чем я в состоянии выяснить, где я и чего происходит. Тело парализовано. Вот что происходит. Не могу пошевелиться. Стою я, с хуем в руке, что ниибацца приятно, если интересно знать, не в состоянии застегнуть брюки. На вершине мира стою я.

Заходит какой-то мужик, отливает и уходит.

Просто пятно.

И еще один я.

Абсолютно на вершине ебучего мира.

Окружающая обстановка вплывает в мой фокус, ноги делаются легче, еще легче, пока вдруг не подносят меня к умывальнику, где я застегиваю штаны и брызжу себе на рожу холодной водой. Пялюсь в зеркало, и мое отражение проскальзывает в нем и опять пропадает.

Не помню, ссал я или нет. Пытаюсь поссать в раковину, но у меня встал член, и у меня не получается его вразумить.

Стою в сортире еще некоторое время и пытаюсь очухаться. Жду, чтобы отпустила эйфория. Меня всегда вот так вот впирает с ешек. Первые двадцать минут или около того у нас начисто сносит башню, потом все зашибись. И я прикинул, самое разумное – это просто посидеть, попуститься. Не надо пытаться сопротивляться или контролировать, иначе спалит мозг. Посиди и потащись. Оно настроит твое тело в естественном ритме, когда будет надо, а когда это происходит, в мире нет ничего ниибацца лучше.

Экстазиииииэ!

Мне надо быть с Милли. Скорее бы выйти за дверь и увидеть лицо Милли. Я люблю ее, еще как. Я ниибацца люблю эту девушку со всеми ее приколами.

Никто мне, если разобраться, не нужен, по правде говоря. Даже Энн Мэри. Не, не стоило бы ей сейчас нас видеть -как мы фонтанируем любовью, эмоции несутся, как взбесившиеся лошади. Сама мысль об этом чуть не сажает нас на измену.

Я забыл, где я.

Вспомнил.

Туалеты располагаются в другом конце паба, и обратное путешествие представляется мне тяжелейшей задачей. Мне надо пройти мимо бара, где кучкуются мужики с красными рожами и в шляпах, сосредоточится на том, чтобы идти ровно и не врезаться в народ, будто на хуй заблудившись, но все, вроде бы, вполне довольны. Возможно, они тоже под экстази. Милли сидит на своем месте с глупым парализованным лицом, рвет на кусочки распотрошенную сигаретную пачку.

– Господи, Джеми! Думала, ты совсем с катушек слетел. Ты пересказывал свою биографию какому-то фермеру.

– Децл приплющило в сортире, но сейчас я ниибацца соображаю, – я присаживаюсь напротив нее. – Тебя, кстати, тоже туда прет?

– Чего?

– Ты просто поверни голову и скажи, глючит меня или нет. Но такое впечатление, что все в пабе нажрались ешек.

Милли вытягивает шею и осматривает бар сквозь дрожащие веки.

– Не вижу, Джеми. Все плывет. Все совершенно нормально.

Мы некоторое время сидим, радуемся друг другу, улыбаемся, курим, почти не притрагиваемся к стаканам, а меня разъедает огромная язва любви.

– Я ниибацца люблю тебя, ты знаешь, Милли, и я говорю это не просто потому, что меня прет и все такое, ты моя родная душа, вот так вот. Ты это знаешь?

Она улыбается еще сильнее и поднимает большой палец, типа того, что ее очень прет и она не может произнести ва-ще ни слова, и тут из динамиков выплывает «Crystal», нас сотрясает безумная энергетика, накрывающая нас, уносящая в прострацию.

– Я ж те на хуй говорил, ё, весь этот ебучий паб прется! В смысле, какого хуя стали бы они это ставить? Это че, главная тема «Стейта»? Вспомнила?

Ощущения становятся все крепче и крепче, башка все плывет, и когда я смотрю по сторонам, вижу, что весь паб ездит туда-сюда. Люди выскакивают из рядов, запрыгивают обратно, у всех безумные клоунские лица.

Оопааа!

Все возвращается в фокус.

Глотаю пива и гашу бычок, который я уже успел высосать до фильтра. Закуриваю другую сигарету, затягиваюсь и откидываюсь назад. Ощущения немного притухают, а может и нет, может мой организм просто подстроился под ешки и все такое, но как бы там ни было, я чувствую себя более собранным и способным контролировать себя. Но только в течение пары секунд, а то же потом хор взвывает снова и сдирает кожу мне с затылка, и я вынужден зажать уши, чтобы череп не разломился на три части. На этот раз слишком сильно. Меня так не прикалывает. Неправильное ощущение. Оно отравляет мне мозг, от него у меня густеет кровь. В щепки я надрался. Реально на хуй в щепки.

***

Я должен выбраться отсюда, починить себе голову. Выбраться отсюда, пока я ее окончательно не посеял.