Низвержение Зверя

– Разумеется, такой договор с новым бурским правительством будет заключен, – сказал он, – но обсуждать его с вами я не вижу никакого смысла. А все потому, что с момента вашей победы в англо-бурской войне прошло более сорока лет, но пепел их растоптанной родины до сих пор стучит в бурские сердца. Вы, англичане, и не думали врачевать нанесенные вами раны, что и явилось причиной ваших бед. И помните, что ваша задача – не вернуть утерянное влияние и утраченные территории (ибо для этого у вашей Британии явно не хватает сил), а хотя бы сохранить то, что пока осталось под вашим контролем. Помните: до того как мы получим возможность развернуться на восток, в Индии тоже может рухнуть все и сразу, если японцы все же найдут достаточно резервов и прорвут Бирманский фронт. Войны они ни в коем случае не выиграют, но и лишней крови при таком развитии событий прольется немало. А мы этого не хотим.

7 июля 1943 года, 13:05. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина, рабочий кабинет Вождя.

Обычная, казалось бы, история: приехал к отцу с фронта сын… Но только не в этом случае – ведь отца звали Иосиф Виссарионович Сталин, Верховный Главнокомандующий Советского Союза, а сын по документам числился Василием Железняком, командиром тяжелой истребительной авиадивизии ОСНАЗ, хотя на самом деле все знали, кто он такой. Сам Сталин уже и забыл, когда в последний раз испытывал стыд за младшего сына. А ведь даже тогда он знал и чувствовал, что у мальчика цельная натура, что из него может выйти толк и что настанет однажды тот момент, когда тот не только не посрамит имени отца, но и прославит собственное. И теперь, когда Василий получил в жизни надежных боевых товарищей и большую мечту о космосе, Вождя охватывала гордость при виде своего отпрыска. Сталин не был эмоциональным человеком, но все же в душе он переживал за своих детей. И с некоторых пор ему стало за них спокойнее. Ведь и Светлана, после того как Василий, не обращаясь к старшим товарищам, вместе с кунаками устранил ее соблазнителя, стала гораздо уравновешеннее и прилежнее в учебе. Ну а идея отдать ее в суворовских корпус для девочек, предназначенный для дочерей погибших на войне бойцов и командиров, и вовсе возымела почти чудесное действие. Рыхлый избалованный ребенок превратился в стройную и подтянутую девочку, научившуюся мыслить четко и ясно. Отдавая дочь к суворовкам, Сталин особо распорядился, чтобы ей не давали никаких привилегий, только привилегия быть лучшей в соответствии с реальными заслугами. Светлана должна была познать сладость собственных побед, а не только почивать на лаврах, принадлежащих отцу.

И вот Василий на пороге кабинета. Вождь видел сына нечасто, ведь тот почти непрерывно пребывал в своей дивизии, дислоцированной там же, где второй и первый мехкорпуса ОСНАЗ (то есть в Польше), и теперь ему было интересно, что расскажет о войне человек, который будет делать это не по обязанности, а как сын отцу. Неужели тому не захочется рассказать обо всем начистоту, тем более что ни одного порочащего сигнала с фронта не поступало. Василий выдержан, хладнокровен, храбр (что для летчика-истребителя немаловажно), решения принимает взвешенные; его дивизия всегда в передовиках «производства», имея самые низкие потери при наиболее значительных боевых результатах. С личным составом дружелюбно ровен, имеет некоторое количество друзей, среди которых особо выделяется Александр Покрышкин, – но это именно друзья, а не подхалимы, собутыльники и любимчики. Спину в бою они ему прикроют и добрый совет при необходимости дадут, однако пытаться выгадывать что-то для себя из знакомства с сыном Вождя не будут. Как Василий с самого начала попал в Особую Авиаэскадру, так и сошелся с тамошними пилотами и приставшим к ним Покрышкину, – и те задали ему планку. А дальше оставалось только поддерживать набранную высоту…

Кроме того, они и вправду давно не виделись. Последний раз Василий приезжал с фронта после битвы под Брянском, а потом было недосуг, и сыну и отцу. Советскому вождю было интересно, какое впечатление произведет на него Василий теперь, и ждал момента встречи даже с некоторым волнением.

Что ж – в дверях стоял красивый, бравый военный, чем-то неуловимо похожий на своего отца в молодости. Кажется, изменилось выражение его глаз… В нем была зрелость и твердость человека, познавшего жизнь и прочно занявшего в ней свое место.

– Здравствуй, отец, – сказал Василий, на мгновение как бы в нерешительности остановившись на пороге, – вот я и приехал…

Возникла некоторая неловкость: оба теперь воспринимали друг друга иначе, не так как прежде. Сталин подошел к Василию поближе и скупо улыбнулся – морщинки разбежались от уголков его глаз.

– Ну, здравствуй, сын… – ответил он, с удовольствием и затаенной гордостью оглядывая молодого человека и отмечая ко всему прочему, тот явно возмужал и даже вроде бы стал выше ростом. – Я действительно рад тебя видеть.

– Как ты, отец? – спросил Василий, проходя в кабинет.