Нобелевская премия

И, может быть, они знали о родне Ганса-Улофа больше, чем нам хотелось бы.

«Возможно, они знали об этом от Кристины», — сообразил я.

— А, — с тревогой сказал Ганс-Улоф. — Слушай, тут такое движение. Наверное, я должен оборвать наш разговор.

— Да, только не попади в аварию. Езжай и хватай её. — Я вспомнил ещё кое-что. — Скажи, ты не дал ей свой мобильный номер?

Ганс-Улоф запнулся.

— Эм-м… нет. Об этом я не подумал.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Хорошо, что ты не подумал об этом.

Кажется, до него дошло, что я имел в виду. Я отключился.

Я натянул ботинки. Такси, соображал я, завязывая шнурки. Сколько это может стоить? Сёдертелье, это добрых двадцать километров. Крон пятьсот, если не больше. Наверняка цены на такси теперь совсем не те, что до тюрьмы. Я быстро запихал в тайник все документы и нагрёб денег, купюрами в две тысячи, сотнями и пятидесятками.

И молнией вылетел наружу. Там давно уже было темно. Ледяной ветер гнал по ущельям улиц заплутавшие снежинки, и они вспыхивали в свете фонарей и проезжающих машин. У меня мороз прошёл по коже при мысли о Кристине, которая сейчас, наверно, топчется где-нибудь в одежде, рассчитанной на середину октября, и мёрзнет в ожидании отца. Потом до сознания дошло, что я опять представляю её себе восьмилетней девочкой с хвостиком. А ведь ей уже четырнадцать; сообразит укрыться где-нибудь от холода.

Такси нигде не видно. Я бежал вдоль Розенлундсга-тан, озираясь и ругаясь на чём свет стоит. Вот стоянка такси, но пустая. Двое мужчин с кейсами ждут, подняв воротники.

Про такси можно забыть. Но тут уже было два шага до станции метро Сёдра.

Пробивая билет, я уже слышал внизу шум подъезжающего поезда. Я ринулся вниз по лестнице и в последнюю секунду вскочил в последний вагон, который был даже пуст. Причина, правда, крылась в одиноко храпящем бродяге, который обмочился так обильно, что под ним плескалась лужа; от адской вони некуда было деться, как только двери закрылись и хорошо протопленный поезд снова пришёл в движение. Я счел за лучшее тоже перебраться в другой вагон, забитый скандалящими парочками, агрессивными подростками и ворчливыми стариками.

Как только поезд метро вынырнул из подземелья на волю, он начал понемногу освобождаться на остановках, изматывающих нервы своей многочисленностью и длительностью стоянок. Со временем я даже смог сесть у окна и смотреть, как свет, падающий из окон поезда в темноту, скользит по заснеженным холмам и худосочным соснам. Каждые несколько минут я проверял, включён ли мой телефон, есть ли здесь приём, нет ли сообщения, которое Ганс-Улоф мог наговорить на голосовую почту, когда я ехал по туннелю. Я пока не стал ему звонить. Вдруг он стоит в пробке. Вдруг он занят, а я помешаю. Нет, не сейчас. Хотя мобильники и удобны как раз для таких случаев, как этот.

Незадолго до Рённинге в моём кармане зазвонило.

— Да?

Это был, естественно, Ганс-Улоф.

— Алло, — сказал он замогильным тоном.

— Ну что?

— Я не знаю, что мне делать.

— Почему? Что такое?

В его голосе слышалась дрожь.

— Я больше не могу. Я не вынесу. Гуннар, прошу тебя… Пока он это говорил, перед моим внутренним взором возникла жуткая картина, снимок из газеты: маленькая девочка в луже крови, зверски убитая. Она уже не маленькая девочка! — напомнил я себе, но мне с трудом удалось усидеть на месте, а не долбануть, например, кулаком в стекло. Я сделал глубокий вдох и постарался, чтобы мой голос звучал, как у психиатра.

— Ганс-Улоф? Пожалуйста, скажи мне, в чём дело. Ты её нашёл?

Пауза.

— Нет, — сказал он.

До сих пор я ещё на что-то надеялся, вопреки здравому смыслу, и теперь всё было разрушено в прах.

— Ты где? — бесцветно спросил я.

— Но она здесь была, — сказал он.

— Что?

— В телефонной будке. Она здесь была.

Это звучало ужасно. Казалось, он на грани потери рассудка.

— Ганс-Улоф, ты где? В Сёдертелье?

Стояла тишина, и я решил было, что связь прервалась, но потом он сказал:

— Да.

Тон не предвещал ничего хорошего. Возможно, мне придётся беспокоиться не только о Кристине, но и о её отце.

— Я подъезжаю на метро, — сказал я. Это был риск и нарушение моих собственных правил безопасности, но деваться некуда. — Ты можешь подъехать к станции?

Его ответ донёсся откуда-то издалека, и я не мог с уверенностью сказать, был ли это лишь технический феномен.

— Да. Станция метро. Всё понял.