Нобелевский лауреат

— Но я все же предполагаю, что когда ты переводил туда деньги, ты и для себя кое-что приберег?

Он не ответил. Ступни в ботинках из крокодильей кожи выглядели слишком маленькими для такого тела.

«Надо же, раскаявшийся преступник!» — подумала Ванда.

— Ты, кажется, мне все еще не веришь? — спросил Бегемот.

— А зачем тебе надо, чтобы я тебе верила? С тех пор, как ты забрался ко мне в дом, только это и повторяешь.

— Потому что мне обидно, что первый раз в жизни я сам к тебе пришел, по своей воле, чтобы рассказать правду, и ты мне не поверила. А я ведь жизнью рискую…

— Ну, скажем, на восемьдесят процентов…

— А остальные двадцать?

— А остальные — когда сверю факты.

— И как это произойдет?

— А я спрошу твоего швейцарца. Кажется, я знаю, кто это.

«Да что это я говорю? — вдруг подумала она. — Ведь меня же отстранили от расследования. Или скоро отстранят. Какой швейцарец? Какие факты? Даже если Крыстанов завтра не напишет рапорт, он все равно когда-нибудь это сделает. И для себя будет абсолютно прав!»

Но ведь это не причина оставлять дела недоделанными.

А, будь, что будет!

— Есть один-единственный способ, — решительно заявила Ванда.

Бегемот вопросительно взглянул на нее.

— Я тоже должна поехать в Швейцарию. В Цюрих. Причем, как можно скорее.

— И хочешь, чтоб я тебе помог?

Ванда утвердительно кивнула.

— Ладно. Где у тебя компьютер?

— У меня нет. Только на работе.

— Да-а, ты и вправду хреново живешь!

Она пожала плечами, как бы извиняясь.

— Тогда сделаем так: завтра, точнее, уже сегодня утром, я зарезервирую тебе билет в аэропорту. А ты позвонишь туда, примерно в обед, чтобы узнать, когда ты летишь.

— В воскресенье, — подсказала ему Ванда. — С возвращением в понедельник вечером.

— Ладно, — согласился Бегемот. — Пусть будет воскресенье. А возвращение… посмотрим. Если будут билеты.

Он сделал несколько шагов вперед.

— Так я пойду. Ты меня не провожай.

— А я и не собиралась, — ответила она и попыталась улыбнуться. — Еще раз извини за бровь.

— Ерунда. Ты извини, что извел всю туалетную бумагу…

Ванда проводила его глазами, пока он не вышел в коридор. Потом она услышала, как щелкнул замок входной двери. И постояла еще десять минут в тишине, напряженно прислушиваясь к собственному дыханию, ожидая взрыва. А может быть, он уже освободился от машин, от багажа, от всей своей прежней жизни? И сейчас просто сядет в такси и отправится в аэропорт…

Он был неприятным типом, и неизвестно, пожалела ли бы она его, если бы бывшие дружки взорвали его вместе с машиной.

Но это совсем не мешало ей завидовать его дорого оплаченной свободе.

21

Было чудесное майское утро, исполненное наивных надежд.

Инспекторы Беловская и Крыстанов почти столкнулись у двери шефа. Оба почувствовали себя неловко, хотя Ванда это нарочно подстроила. Она немного смутилась и отступила назад, пробормотав какое-то извинение.

То же самое сделал и Крыстанов.

Несмотря на то, что Ванда поджидала его с половины восьмого и даже дважды пряталась, чтобы ее не увидели сначала секретарша, а потом и шеф, смущение ее было неподдельным.

— Ведь в восемь же? — спросила она, лишь бы что-нибудь сказать.

Крыстанов утвердительно кивнул.

— Сейчас без пяти, — сказала она и так сосредоточенно уставилась на часы, словно видела их впервые.

Крыстанов протянул руку, чтобы постучаться, но Ванда схватила его за руку и умоляюще посмотрела на него.

— Иди сюда, — прошептала она и жестом пригласила его последовать за ней в угол холла, где стоял огромный фикус в кадке, подставляя свои листья весеннему солнцу.

Крыстанов подчинился, не до конца понимая, чего она хочет. И в следующий миг они оказались под мясистыми блестящими листьями, которые уборщица каждое утро добросовестно протирала мокрой тряпкой.

Ванда ощутила легкий терпкий аромат его туалетной воды.

— Я не стану говорить тебе, что очень жалею о вчерашнем, потому что ты и сам это знаешь. Если ты уже принял какое-то решение, ты имеешь полное право его выполнить. Я не хочу вмешиваться, мы достаточно взрослые, чтобы самим принимать решения. Единственно, хочу тебя попросить, если ты еще не написал докладную и думаешь это сделать сегодня, повремени несколько дней.

— Никакую докладную я подавать не собираюсь, так что живи спокойно.

— Я это сказала не для того, чтобы… Впрочем, мне все равно… Хочешь — подавай, не хочешь — не подавай. Просто мне нужно несколько дней, чтобы кое-что закончить.

«Господи, ну что это со мной!? Снова начала!»

А ведь она так тщательно отрепетировала каждую свою фразу!

— Извини, я не это хотела сказать. Я знаю, что ты… Что мы с тобой…

— …по правде говоря, совсем даже неплохая команда, — закончил вместо нее Крыстанов. Потом легонько, почти нежно взял ее за плечи и отодвинул в сторону, чтобы выбраться из-под фикуса. — Просто нам с тобой нужно больше полагаться друг на друга. Иными словами, друг другу доверять.

И он решительно направился к кабинету начальника…

— Беловская, как себя чувствует мать? Очень надеюсь, что она сможет поправиться. Если мы чем-то можем помочь, ты скажи…

Шеф сказал это для очистки совести, а не потому, что мечтал помочь, но Ванда сразу ухватилась за его слова.