Нобелевский лауреат

— Я бы хотела, если можно, в понедельник взять отпуск. Маме будут делать обследования, и я должна быть в больнице.

Хотя это была очевидная ложь, Ванда произнесла ее так естественно и непринужденно, что шеф сразу поверил.

— Конечно, никаких проблем. И не только понедельник, возьми столько дней, сколько тебе нужно. Напиши заявление и оставь у секретарши. Я сегодня же подпишу.

«Старается от меня отделаться, — сказала себе Ванда. — Просто я ему мешаю выпендриваться перед министром, или, по крайней мере, он так думает».

И действительно, до конца оперативки шеф ни разу не обратился к ней напрямую. Говоря в множественном числе, он, по сути, обращался к Крыстанову и говорил только ему.

Встреча продолжалась не больше десяти минут. Они снова обговорили все те вещи, которые обсуждали несколько дней назад. Впечатление тупика было полным. Больше всего рассчитывали на анализ ДНК, как будто он мог совершить чудо. Но для получения результатов нужно было время, а до тех пор…

— Беловская вчера встречалась с экспертом по литературе, — под конец сказал Крыстанов. — Как я понял, разговор был очень интересным. Может быть, она вкратце ознакомит нас с результатами…

— А, нет, — прервал его шеф, даже не посмотрев на Ванду. — Сейчас нет времени для пустых разговоров. Пусть мне напишет отчет об этом и оставит вместе с заявлением об отпуске. Но только самое главное! Коротко и ясно!

Труднее всего Ванде стало тогда, когда они оказались с Крыстановым наедине.

Молчать в присутствии шефа было легко, хотя и унизительно. У нее не было желания ему о чем-то рассказывать, да и он не спешил ее расспрашивать. Но с Явором было по-другому. Ванде нужно было так много ему рассказать, словно они не виделись по крайней мере неделю. Только она не знала, откуда и как начать. К тому же сомневалась, не рано ли кое о чем рассказывать.

Должна ли она сказать, что застала Бегемота у себя дома? И как объяснить, что даже не попыталась убедить его выступить свидетелем по делу?

Правда, она бы все равно не смогла это сделать, но кто знает, может быть, Крыстанову бы удалось?

«Нужно быть очень осторожной, — подумала она. — Информации много, но важно, что сказать сейчас, а что оставить на потом, когда, возможно, у меня будут и доказательства».

В конце концов, как это часто случалось в последнее время, она снова оказалась в ситуации, когда только он мог ей помочь. Хотя на этот раз речь шла не о ней лично, а обо всем расследовании.

И Ванда рассказала Крыстанову все, утаила только то, что разбила рожком бровь Бегемоту.

Крыстанов слушал ее, не перебивая. На его бесстрастном лице ничего не отражалось. Он смотрел в окно, в один прекрасный момент Ванде даже показалось, что он ее не слушает. И действительно, если бы она могла послушать свой рассказ со стороны, поняла бы, что он звучит как сплошная фантасмагория.

«Как нечто бредовое, что могло мне присниться», — добавила она мысленно.

Но Крыстанов, как оказалось, так не думал.

— И что сейчас? — спросил он, когда она закончила.

— Сейчас единственное, что мне остается, это проверить агентство.

— И ты думаешь это сделать так: садишься в самолет и — бац! — в Швейцарии. Иными словами, продолжаешь работать, как тебе заблагорассудится, словно в мире существуешь только ты одна! И это при том, что есть законы, разные там процедуры, которые человек обязан соблюдать.

— Но я не стану делать ничего незаконного! — возразила она. — Речь идет о частной поездке. Туризм, иными словами…

— На один день?

— Столько я могу себе позволить.

Крыстанов пальцем чертил что-то на крышке стола.

— А тебе не кажется, что ты слишком доверяешь этому твоему Бегемоту? Да он просто преступник, и кто знает, что у него на уме.

— Именно потому, что я не доверяю настолько, насколько ты думаешь, я должна поехать и все проверить.

— Конечно, все это нуждается в проверке. Но не так же, как ты предлагаешь. Не за спиной у прокурора, шефа, да всей службы, в конце концов. К тому же я тебе еще раз говорю: это незаконно. Как ты заставишь их дать тебе информацию, если даже не сможешь представиться? Ты ведь придешь к ним как частное лицо.

— Я уже придумала, — уверенно сказала Ванда, хотя это было не совсем так. — Кроме того, мне поможет твой друг Отто Бирман, если я правильно запомнила его имя.

И она ему улыбнулась самой обольстительной улыбкой, на которую была способна.

— Интересно, — усмехнулся Крыстанов. — Я подозревал, что ты захочешь чего-то подобного. Еще, небось, попросишь тебя прикрыть, чтобы никто не догадался, где ты и что делаешь?

Ванда кивнула.

— Так вот, значит, почему ты льнула ко мне там, за фикусом… А я уж было подумал, что ты и впрямь ко мне неровно дышишь.

Он произнес это с таким строгим видом, что Ванда не поняла, шутит он или говорит серьезно.

— Я хотела перед тобой извиниться…

— Ну да, так я тебе и поверил.

— Честно.

— Знаешь, Ванда, с некоторых пор я что-то перестал тебя понимать.

«Вот этого я и опасалась больше всего», — подумала она и закусила нижнюю губу.