Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

Если бы ты знал, какую безграничную боль мне причинили эти ненужные объяснения, ты бы пожалел и оставил меня в покое. Ты, в свою очередь, не учел пару мелочей: я знаю это дело лучше, чем ты; что я сам питаю и всегда питал к предприятию полное доверие; я всегда брал на себя всю ответственность за него, никогда не позволяя, чтобы другие потерпели на нем урон; моих собственных средств достаточно, чтобы полностью гарантировать это. Дома я никому не сообщил о твоем беспокойстве, и никто не рассматривал твое участие в компании иначе как участие одного из братьев Нобель. Они привыкли к тому, что я отношусь к интересам компании с большей заботой, чем к моим собственным, и неудивительно, что тебя не считали чужим. Подумай над этим, если снова потянет на размышления о прошлом; исходи из того, что перед дельцом и счетоводом стоит человек с сердцем, с чувством чести и с твердым намерением выполнить свой долг.

Закавказская железная дорога и Дом Ротшильдов

Альфред и Людвиг были усердными корреспондентами. Количество писем и телеграмм, которыми они обменивались только во время кризисного 1883 года, огромно – около пятисот. Иногда они писали по несколько писем в день друг другу и в петербургскую контору. Подробный отчет об их дискуссиях о кредитах, эмиссиях, государственных гарантиях, процентных ставках и т. п. не представляется возможным в рамках этой книги.

В итоге можно сказать, что к лету 1884 года компания встала на ноги, хотя и шаткие. Этому способствовала, между прочим, большая эмиссия новых акций. Людвиг хотел поднять цену паев до шести тысяч рублей, но согласился с предложением Альфреда выпустить вместо этого акции по цене 250 рублей. Таким образом, уставный капитал компании был увеличен с 10 до 15 миллионов рублей: 10 миллионов в паях и 5 миллионов в акциях. Этот шаг был необходим для завоевания доверия более мелких акционеров как за рубежом, так и в России, где в националистической прессе Нобелей обвиняли в том, что, будучи иностранцами, они эксплуатируют природные ресурсы страны; такие настроения были распространены в 1880‑е годы в период правления Александра III.

В мае 1884 года «Дисконто-Гезельшафт», дисконтное общество в Берлине, переняло облигационный заем «Бранобеля» на пять миллионов рублей в Российском государственном банке сроком на десять лет, предоставив также кредит на два миллиона под залог сырой нефти. Помощником Людвига в переговорах с немецким банком был его финансовый советник, шведский экономист Ивар Лагерваль, защитивший диссертацию на тему торговли Швеции во второй половине XVII века. Три года спустя он станет членом правления «Бранобеля». Кредит в берлинском банке был результатом стремления канцлера Бисмарка улучшить отношения с Россией. С немецкой стороны переговоры вел друг Людвига, Луис Бергер, член немецкого парламента и человек, хорошо знакомый с российскими условиями. Летом 1886 года Бергер сменит Альфреда в совете правления товарищества «Бранобель».

Ивар Лагерваль

Спрос на облигации был настолько велик, что выпуск был сразу переподписан. Это значило, что задолженность Гинцбургу можно было погасить. Страхи Альфреда улетучились: «Я считаю соглашение с дисконтным банком в Берлине в высшей степени выгодным и успокаивающим, с чем должен тебя поздравить, ибо тебе необходим покой, которого ты до сих пор не мог себе позволить». В то же время у Альфреда сложилось чувство, что его вклад не был оценен по заслугам: «Несмотря на то что всё это дело моих рук, я не услышал ни слова признательности, – прокомментировал он соглашение в обычном для него саркастическом тоне. – На самом деле, меня удивляет, что они не говорят, будто я повредил делу».

После целого года финансовых проблем и конфликтов между братьями самые острые моменты были преодолены. Но едва компания успела консолидироваться, как возникла новая угроза в виде весьма опасного конкурента: банкирского дома Ротшильдов в Париже. Причина была следующая.

Порт Батум