Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

Эммануил делал большую ставку на визит императора. От имени предприятия была одарена не только императрица, но и сыновья. Великий князь Георгий, семнадцатилетний сын императорской четы, получил серебряную модель керосинового резервуара, а наследник престола Николай (будущий император Николай II) – дубовый ларец с 24 хрустальными флаконами с образцами всех продуктов нефтяной компании.

После осмотра различных частей завода гости пошли на пристань, где смотрели, как по нефтепроводу перекачивались сто тонн керосина в час. Они также поднялись на борт наливного парохода «Дарвин», который был пришвартован у пристани. В специально построенном павильоне были представлены таблицы производства и экспорта «Бранобеля». Император получил альбом из массивного серебра с тридцатью фотографическими видами завода и складов, как в России, так и за границей. Затем император поднял бокал шампанского за процветание нефтяного дела и поблагодарил Эммануила за гостеприимство. После визита Черного города императорская чета отправилась на Балаханские промыслы, где были осмотрены буровые вышки, скважины и резервуары «Бранобеля» и других производителей. Чтобы развлечь высоких гостей, искусственным образом был запущен нефтяной фонтан.

«Я не думаю, чтобы высокие гости получили неблагоприятное впечатление от приема в Баку, наоборот, все присутствовавшие при их посещении завода говорят, что и император, и императрица были чрезвычайно довольны и неоднократно благодарили за любезный прием и за всё интересное, что повидали, – сообщил Альфреду Карл, получивший информацию от Анны. По его словам, ювелиру Овчинникову были заказаны не менее двадцати серебряных блюд перед визитом императорской четы. – Ты не должен забывать, дядя, что в русской императорской крови еще немало ориентализма и что они питают слабость к пышности».

Анна Нобель

По газетным расчетам, визит императорской семьи обошелся компании многомиллионными затратами в пересчете на современный курс. Другими словами, ставка была крупная, но она окупилась: Эммануил получил орден Св. Станислава 3‑й степени – честь, которая была оказана его отцу семнадцать лет назад. «Ему было бы лучше и приятней, если бы его обошла эта милость», – считал Карл, унаследовавший саркастическую жилку дяди Альфреда. Еще более важным символом высочайшей милости была выраженная императором надежда, что Эммануил примет российское подданство. Это было выражением благосклонности, но одновременно и призывом, от которого невозможно отказаться, – Эммануил согласился. В отличие от своего деда, Иммануила, который сорок пять лет назад отказался стать российским подданным, его внук родился и вырос в России. Кроме того, он возглавлял компанию, которая по своим масштабам и почти монопольному положению являлась национальным достоянием.

Успех в Баку в высшей степени обрадовал бабушку Андриетту, которая на письмо от Анны (к сожалению, не сохранившееся) ответила, что «весьма приятно, что внукам моим выпала радость увидеть, как император был доволен тем, к чему стремился отец ваш талантом своим и своими капиталами. Будем надеяться, что это принесет хорошие проценты в ближайшее время».

Проблемы управления нефтяной компанией

Эммануил вернулся в Петербург в январе 1889 года, после трех месяцев пребывания в Баку. Визит императора увенчался успехом, и казалось, что всё в полном порядке. Однако надежды Андриетты на «хорошие проценты в ближайшее время» сбылись нескоро. В 1886 году правительство вновь ввело акцизный налог, отмененный девятью годами ранее, в целях стимулирования нефтяной промышленности. Налог составлял 40 копеек за пуд и должен был быть оплачен перед отправкой. Это означало дополнительные расходы в размере полумиллиона рублей в зимний период и по 24 тысячи рублей в день в период навигации. Компания купила государственные облигации, которые были переданы в качестве обеспечения, но они покрыли только четверть акцизного долга, и поэтому нужно было искать дополнительные деньги.

Проще всего было обратиться к Альфреду, но когда Эммануил попросил кредит «до конца осени» 1888 года, дядя ответил, что уже вложил половину своего состояния в компанию и «ни при каких условиях в моих сделках не хочу возвращаться к сентиментальному ведению дела, до сих пор доставлявшему мне столько неприятностей и потерь». Для него бакинская нефтедобыча была сравнима с «лотереей, с той лишь разницей, что здесь можно рассчитывать только на больший или меньший убыток, но не на прибыль». В конце концов Альфред всё же решился помочь, но при условии солидарной услуги со стороны других акционеров. После того, как Бильдерлинг, Белямин и Неллис внесли свою лепту, Альфред одолжил один миллион франков до конца года.