Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

Госдепартамент США неофициально поддержал соглашение между «Бранобелем» и «Стандард-Ойл», заявив одновременно, что никакой помощи оказать не может. «Роял Датч Шелл» вела в то же время переговоры с советскими властями в лице министра торговли Леонида Красина, блестящего дипломата с глубокими знаниями о нефтяной промышленности. Было также ясно, что Великобритания под руководством премьер-министра Ллойда Джорджа стала более примирительно относиться к переговорам с Советским государством по поводу российской нефти.

Это, с одной стороны, был шаг к открытию переговоров о российской нефтяной промышленности, а с другой – возможность для Москвы использовать ситуацию, противопоставляя заинтересованные западные стороны друг другу. На Генуэзской мирной конференции в апреле 1922 года советская сторона надеялась, что обещания реституции производителям, чья собственность была конфискована, позволят заключить соглашения о сотрудничестве с самыми крупными нефтяными компаниями. Однако уровень подозрительности был по‑прежнему очень высок, и не только между советской делегацией и нефтяными компаниями, но и в рядах последних. Распространялись слухи, что заключаются тайные соглашения, позволяющие отдельным компаниям присваивать национализированное имущество.

Еще зимой 1921 года «Стандард-Ойл» и «Бранобель» заявили о своем желании сотрудничать с «Роял Датч Шелл» по вопросу взаимоотношений с Советской Россией. После провала – с точки зрения нефтепроизводителей – Генуэзской конференции и несмотря на определенное недоверие со стороны Анри Детердинга в июле 1922 года представители «Стандард-Ойл» / «Бранобеля» и «Роял Датч Шелл» встретились в Лондоне для обсуждения совместной стратегии по отношению к России. В итоге был сформулирован так называемый Лондонский меморандум, составленный во избежание недоразумений, но оставшийся неподписанным и неопубликованным. Меморандум требовал полной компенсации за конфискованное имущество, и стороны обязывались не вести сепаратных переговоров с Россией. С кем бы из них не связались советские власти, остальные должны были быть немедленно уведомлены.

В течение 1922 года в Париже прошло несколько конференций с участием не только «Стандард-Ойл», «Бранобеля» и «Роял Датч Шелл», но и 13 других компаний, активы которых были конфискованы большевиками. Итогом этой деятельности стало создание Front uni («Единого фронта») против коммунистического режима. Как и в Лондонском меморандуме, предприятия обязывались не вести отдельных переговоров с советским правительством.

Однако возобладали личные интересы, умело и с большим искусством подогреваемые Красиным и советской властью. Русские продолжали играть на сталкивании интересов различных нефтекомпаний, противопоставляя их друг другу. Потребность в достижении соглашения была взаимной. Советская Россия остро нуждалась в капитале и в помощи по развитию нефтяной промышленности, и одновременно спрос на нефтепродукты в Европе стал превышать предложение.

Проблема заключалась в том, что ни одна нефтяная компания не осмеливалась приобретать конфискованное имущество. Это выглядело бы неблаговидно. Другое дело – импорт сырья. В этом случае можно было утверждать, что нефть производилась на земле, принадлежащей Советскому государству. Искушение было слишком велико. Первой нарушила Парижское соглашение «Роял Датч Шелл», купив крупную партию советской нефти, после чего Детердинг подвергся шквальной критике.

В результате «Стандард-Ойл» была вынуждена уточнить свою политику. Каким бы заманчивым делом ни были поставки на европейские рынки дешевой российской нефти, но дирекция в Нью-Йорке считала, что любая форма ослабления давления на русских имела бы негативные последствия для стратегической цели возвращения конфискованной собственности. С этим выводом полностью соглашался Йоста Нобель. Он считал, что, поскольку советский режим никогда не выберется из своих трудностей без помощи крупных нефтяных компаний, единый фронт поможет ускорить реституцию.

В итоге победил прагматизм. В последующие годы советский режим понизил цены на нефть. Нефтяные компании капитулировали, а «Единый фронт» приказал долго жить, исчезнув вместе с требованиями возврата конфискованного имущества. В 1929 году был введен первый пятилетний план, что означало национализацию всех промышленных предприятий страны, включая и небольшие. Одновременно были прекращены почти все концессии, выданные в рамках НЭПа ряду иностранных компаний.

Процесс против нобелевских служащих