Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

Именно в свете ужесточающегося государственного террора и стоит рассматривать дела, возбужденные против Таганцева и нобелевских служащих. На самом деле они представляли собой всего лишь два случая из десятка подобных политических процессов, проведенных в период с 1921 по 1922 год.

«Инженеры-вредители»

В приведенном выше письме жене Михаила Белямина, написанном в сентябре 1920 года, Эммануил предсказал, что зимой или весной 1921 года произойдут изменения и что «светлое будущее» неизбежно. Насчет изменений – введения НЭПа – он оказался прав, но не в отношении света, который, как ему показалось, мерцал в конце туннеля. Экономические реформы не затронули нефтяную промышленность, оставшуюся государственной собственностью. О концессиях или компенсациях тоже не было речи.

Вместо этого судебный процесс в 1922 году стал образцом обращения с так называемыми буржуазными специалистами, то есть инженерами и техниками, работающими в советских структурах, но сформировавшимися в старом обществе. В любой момент их можно было обвинить в контрреволюционной деятельности, в «экономическом саботаже» и т. п. «Инженеры-вредители» стали общеупотребительным термином. Когда на предприятиях возникали проблемы, в них обвинялись эти специалисты, чья вина воспринималась как данность, не нуждающаяся в доказательствах; презумпцию невиновности заменила презумпция виновности.

В 1929 – 1930 годы, первые годы первой советской пятилетки, был арестован ряд «буржуазных специалистов» по обвинению в промышленном вредительстве. Самый обширный процесс прошел осенью 1930 года против так называемой Промышленной партии, которая якобы контролировалась «Торгпромом» в Париже. Партию обвинили в планах интервенции в Советский Союз. В письме Сталина председателю ОГПУ Вячеславу Менжинскому утверждалось, что «Торгпром» во главе с Нобелем и другими нефтяными магнатами в изгнании представляет «самую сильную социально-экономическую группу из всех существующих в СССР и эмиграции группировок, самую сильную как в смысле капитала, так и в смысле связей с французским и английским правительствами».

Обвинения в процессе против Промышленной партии были сфабрикованы, такой партии не было. Кроме того, к этому времени «Торгпром» уже потерял всё свое значение и никакой интервенции в Советский Союз не планировалось. Столь же сфабрикованными были выдвинутые одновременно обвинения против участников так называемой «контрреволюционной, шпионско-вредительской организации в нефтяной промышленности СССР». Были арестованы 77 инженеров, 22 из которых были бывшими нобелевцами. Приговоры были вынесены в марте 1931 года, без судебных слушаний: 29 человек были приговорены к расстрелу, 35 – к десяти и девять – к пяти годам лагерей. За исключением семи случаев смертные приговоры были заменены на десять лет лагерей. Одним из тех, чей смертный приговор был заменен на лагерь, был инженер-механик Александр Белоножкин, один из самых доверенных сотрудников «Бранобеля» и член его правления в последние годы перед революцией.

Сфабрикованные обвинения были призваны закамуфлировать катастрофическое положение экономики, явившееся результатом некомпетентности и политического контроля в сочетании с требованиями форсированного промышленного развития в ходе первого пятилетнего плана. В проблемах нефтяной промышленности обвинялись те, кто до революции составлял ведущие кадры на крупных нефтяных предприятиях. Основной мишенью были сотрудники «Бранобеля» как наиболее компетентные и опытные нефтяные инженеры. Большевистская модель борьбы с «внутренними врагами», опробованная в 1921 – 1922 годах, была в 1930‑е доведена до совершенства.

Нобелевской нефтяной сказке в России пришел конец. Советский Союз перешел к строительству коммунистической, плановой экономики без участия частного предпринимательства. Имя Нобель было вычеркнуто из истории российской нефти. Если оно когда‑либо упоминалось, то исключительно в ругательных терминах, в качестве символа капиталистической эксплуатации русского рабочего класса, нередко с ксенофобским оттенком (хотя предприятие с самого начала было российским, а Эммануил являлся российским подданным). В книге, выпущенной в 1980 году, вклад Нобелей в российскую нефтяную промышленность был охарактеризован следующим образом: