Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

«Бранобель» был основным капиталистическим хищником в сфере российского нефтяного бизнеса. Достигнутая степень монополизации позволяла его заправилам получать высокие прибыли от изощренной до предела эксплуатации рабочих.

Великая Октябрьская социалистическая революция, впервые в мире принесшая трудящимся освобождение из‑под гнета капитала, прозвучала похоронным звоном для эксплуататоров, в том числе и для «Бранобеля». Все средства производства навсегда перешли в надежные руки их подлинных хозяев и созидателей, трудящихся нашей страны, добивающихся с каждым годом всё более значительных успехов в развернутом строительстве коммунизма.

Как видно, эта характеристика несколько отличается от той, которой автор этой книги счел мотивированным поделиться с читателем.

Постскриптум

Навсегда утраченный петроградский «дом на набережной» был не сразу занят новыми хозяевами. В первые годы после революции экономка Эммануила Анастасия Карелина продолжала жить в пустом доме вместе с некоторыми верными слугами. Однако в мае 1920 года управление машиностроительного завода Людвига Нобеля приказало ей переехать, поскольку дом должен был перейти в собственность советского учреждения. Через несколько месяцев она уехала в Кирьолу. «Я был глубоко убежден, что Бог проявит милосердие и спасет Вас и что Вам удастся пересечь границу, как все мы когда‑то сделали», – написал ей Эммануил. В сентябре госпожа Карелина смогла получить шведскую визу в посольстве в Хельсинки и переехать в Стокгольм, где с ней обращались как с членом семьи и где она получала щедрую ежегодную пенсию из собственного кармана Эммануила.¹

Эмиль, Марта, Йоста и Рольф в день 60-летия Йосты в Стокгольме 17 октября 1946 года

Эдла, все годы с начала войны жившая в Кирьоле, в 1918 году переехала в Стокгольм, где поселилась у своей дочери Ингрид, арендовавшей виллу в предместье Стокгольма. События в России и потеря дома в Петрограде, естественно, наложили глубокий отпечаток, но, как вспоминала дочь Марта, «во всем остальном она оставалась сама собой, интересовалась красивой одеждой, ценила хороший стол и была полна забот о своем любимом поместье в Финляндии, стараясь во всем сохранить старые традиции». Следующие три лета Эдла провела в Кирьоле, которую из‑за ухудшения финансового положения, однако, невозможно было поддерживать в столь же роскошном виде, как в былые времена.

Распоряжение о выселении, согласно которому Анастасии Карелиной было предписано в течение трех дней освободить свое жилище в «доме на набережной»

Эдла Нобель умерла в Стокгольме в октябре 1921 года в возрасте 73 лет. В длинном хвалебном некрологе, размещенном в газете «Свенска дагбладет», Свен Гедин написал, что, несмотря на то что она вынуждена была наблюдать, как весь ее мир превращался в руины, она оставалась «по‑царски» сильной, независимо от того, хорошо или плохо шли дела: «Она никогда не жаловалась, она никогда не говорила жeстких или резких слов по поводу насилия, которое, как сокрушительная буря, разрушило дело Людвига Нобеля». Стоическая уравновешенность Эдлы перед лицом невзгод и материальных потерь подчеркивалась и в другом, неподписанном некрологе: «Ее характерной чертой было неизменное спокойствие и мужество по отношению к испытаниям революционных лет. Никто никогда не слыхал от нее ни слова жалобы, а потерю своего дома в Петербурге она переносила с полным самообладанием».

Анастасия Карелина

Когда Эдла вышла замуж за Людвига и взяла на себя ответственность за его с Миной детей, ей было всего 22 года. В браке она родила двенадцать детей, семеро из которых дожили до взрослого возраста. Когда Людвиг умер в 1888 году, она осталась одна в возрасте 40 лет и с десятью детьми на руках. Возрастная разница между ней и новым главой семьи составляла всего 11 лет, что могло бы создать затруднения, но Эммануил любил свою мачеху, которую всегда называл матерью. Благодаря своему уму и авторитету Эдла с годами стала осью и опорой семьи, как до нее была Андриетта. На протяжении двух поколений мужчины семьи Нобель имели привилегию быть окруженными выдающими женщинами. Была бы нобелевская семья такой, какой она стала, не будь Андриетты рядом с Иммануилом и Эдлы рядом с Людвигом и Эммануилом, – вопрос вполне оправданный.

Двадцатые годы