Ночь

Асфальт повернул, а темный лес, дорога и небо за поворотом вдруг исчезли в белесом ничто. Это было настолько непривычно, что я сорвал с плеча двустволку и включил налобник. Его свет утонул в молоке, разлитом впереди. Я подошел ближе к границе невидимости. Глаз различил крохотные искорки влаги, плавающие в луче света. Одновременно с этим я ощутил запах – прелая земля, которая дышит надеждой на весну, но уже спит или еще не проснулась. Почувствовав этот запах, я сразу вспомнил все. Туман. Белая вата называется «туман». Я не видел его с тех времен, когда в городе еще случался октябрь. Октябрь в Минске часто бывает туманным. Желтая мокрая листва в Парке Горького. Мост, беседка, здание под шпилем вырисовываются на серой акварели так, будто их неуловимыми движениями набрасывает на влажной бумаге кисть живописца.

Белая завеса спрятала Герду, я слышал ее дыхание и постукивание когтей по асфальту. Каждый четвертый следок – розовый. Повязка стала подтекать. Далеко уйти не получится.

Какими же глупыми мы были посреди той октябрьской красоты! На какие неважные мелочи обращали внимание! Нас расстраивала чепуха, мы не замечали, не ценили и не проживали непередаваемую красоту вокруг. Шорох шин по влажной дороге, запах кофе из бумажного стаканчика, свет лиловых и оранжевых фонарей, стерегущих покой реки…

Герда вдруг остановилась и начала лаять резко, с подвизгиванием, изо всех сил. Я догнал ее. Глаза у собаки были вытаращены, морда перепуганная, пасть повернута в сторону, откуда мы шли. «Идем, хорошая моя», – я потянул ее за ошейник, думая, что Герде что-то почудилось, но она непослушно нагнула голову, поджала уши и продолжала лаять.

Я обернулся, переключил налобник на максимум, и из-за этого стена тумана приблизилась еще метра на два. Вата, неоднородные по плотности слои невидимости. Скрываясь за ними, к нам может приближаться хотя бы и батальон козлоногих – мы не увидим ничего. Мой взгляд упал на кровавые следы Герды. Стало не по себе. На каком расстоянии оголодавший хищник сумеет почувствовать запах раненной добычи? Десять километров? Нет, кажется, это из youtube-лекции про акул. А какие звери водились в белорусском лесу? Если не считать невров, которых никто не видел?

И тут я отчетливо услышал звук. Он шел откуда-то сзади и слева – там, где должна была быть опушка леса, укрытая туманом. Раздался громкий, как выстрел, хруст, как если бы на толстый сук наступила тяжелая, очень тяжелая нога.

– Успокойся, – сказал я вслух. – Акул тут быть не может, а с бурундучками мы как-нибудь справимся.

Герда продолжала надрываться – я даже не знаю, пыталась ли она меня предупредить или кого-то отпугнуть. Послышался шорох – кто-то пытался осторожно продраться сквозь густые придорожные заросли. Окруженная со всех сторон лесом дорога служила неплохим звуковым тоннелем, в котором, будто в соборе Святого Петра, на большом расстоянии можно было разобрать даже шепот. И снова шорох, по-кошачьи деликатный. Именно эта осторожность охотника, изо всех сил старающегося не спугнуть жертву, и вызывала наибольшую тревогу.

– Намасте, амиго! – крикнул я как можно громче. – Буэнос ночес, мать твою за ногу! Мы тебя слышим! Если не хочешь получить дозу картечи, мяукни, кто ты есть! Иначе стрелять буду!

В тишине прозвучало несколько осторожных шагов. Я снял рюкзак, поставил его перед собой, присел за ним, положив ружье на его клапан. Чудовище может быть вооружено, пулю рюкзак не остановит, а вот некрупную дробь, может, и не пропустит. Снял ружье с предохранителя.

Герда продолжала надсадно лаять, мордой водила по сторонам, отслеживая опасность. Она чувствовала движения лучше меня, помогая понять, где находится существо.

Однако, направляя луч фонаря на Герду, я уже не мог контролировать то, что происходило вокруг. Подтянув к себе собаку, я вперился в туман. Наш таинственный гость затаился. Даже Герда перестала лаять и теперь вслушивалась в звуки. Услышит что-то – гавкнет несколько раз, а потом выставит уши и слушает дальше. И мы, и наш неведомый противник замерли, пытаясь перехитрить друг друга. Я вглядывался в белесую муть, надеясь его различить, а моя потенциальная мишень выбирала лучший момент для нападения. И вдруг, громко фыркнув, существо пустилось в галоп. Герда предупредила меня лаем, но в этом не было необходимости: я не просто слышал топот, я чувствовал его по вибрации земли. Существо издавало рык, больше всего напоминавший волчий. Но волки не живут в одиночку и обычно охотятся стаями.

Из тумана вылетел огроменный черный силуэт. По размерам существо могло сойти за коня – так, во всяком случае, мне показалось при первой стычке. Будто облитое маслом тело тоже напоминало лошадиное. Но в пасти виднелись ощеренные клыки, с которых текла слюна. Вынырнув из белесого марева, монстр на долю секунды оказался в свете моего налобника. Он даже не изменил скорости и просто пронесся мимо нас, оставляя пробелы в космах влажной завесы. Я нажал на оба спуска через мгновение после того, как фигура исчезла за нашими спинами. Слишком поздно.