Ночь черного хрусталя

Задние шторы тента откинули, опустили борт. Двое крупных парней в маскировочных куртках и таких же шортах спрыгнули на землю и остановились выжидательно; последние лучи солнца играли на их черных лицах.

Видимо, кто-то из сопровождения оставался и наверху, в кузове; во всяком случае они, невидимые снаружи, подвели к самому краю платформы еще одного негра, одетого в простую рубашку и испачканные чем-то шорты, руки его были связаны за спиной. Судя по тому, как он передвигал ногами, на них тоже было что-то — не кандалы, разумеется, но нечто, похожее на веревочные путы.

— Быстрее! — поторопил старший машины.

Стоявшие в кузове подтолкнули связанного, и он вывалился, но его, не дав упасть, тут же подхватили и поставили на ноги те двое, что стояли внизу. Тут же подошли два санитара. Схватили под руки. Когда угасающий свет озарил лицо связанного, на нем стали заметны многочисленные кровоподтеки. Подталкивая, санитары помогли ему преодолеть ступеньки и все втроем скрылись за дверью. Из машины в это время уже выталкивали второго.

— Э, стоп! — запротестовал Урбс. — Что это вы мне подсовываете? На кой дьявол мне сдался пигмей? Караван-баши, этот хлам мне ни к чему.

Сопровождавший машину пожал плечами:

— Чем он хуже других? У него все так же устроено…

— Ерунда! Уговор был соблюдать кондицию. Этот не соответствует. За него я не заплачу ни цента. Эй, в сторону его. Хотя… ладно, ведите. Только не кладите вместе с остальными. Потом я разберусь.

Процедура повторилась еще шесть раз. К концу разгрузки весь персонал успел окончательно устать. Сопровождавшие машину подняли борт и задернули тент.

— Восемь, — сказал караван-баши.

— Семь, — поправил Урбс. — Крошка не в счет.

— Вы же его взяли!

— Это не товар. Хотите — могу вернуть его вам сразу же. Только вам придется убирать его самим. Желаете?

Караван-баши махнул рукой:

— Ладно, черт вас побери — возитесь сами…

— Итак, получите за семерых. И еще три места за вами.

— Все будет, как я сказал.

— Идемте в контору.

Сведение счетов заняло немного времени: уже через несколько минут караван-баши вышел и скомандовал своим — снова на суахили. Его люди, торопливо докуривая сигареты, забрались в машину. Сам он обошел ее спереди и сел на свое место. Шофер завел мотор. Во дворе крепко запахло сгоревшим дизтопливом.

— Отворяй! — крикнул Урбс тем, что стояли у ворот.

Так же осторожно, в несколько приемов, водитель развернулся и машина выехала со двора.

— Выучил я их! — удовлетворенно проговорил Урбс. — Ничего не задел даже, а помните, как бывало раньше! Ну что, идемте, посмотрим, как там чувствуют себя наши новые пациенты.

И все, не толпясь, соблюдая порядок, скрылись за дверью. Двое из четверых, охранявших ворота, пересекли двор и вошли туда же. Остальные двое остались; с недавних пор проходная и ворота оберегались удвоенным караулом. Как ни подстраховывайся, а можно было ожидать всяческих неприятностей, нового побега хотя бы.

В своей конторе Урбс опустил жалюзи, включил свет, внимательно оглядел комнату и запер дверь изнутри. Странно было видеть в этом легком строении железную дверь с запорами сейфового типа. Были здесь и настоящие сейфы — два. В одном хранились деньги и кое-какие документы. Урбс проверил, заперто ли хранилище, хотя лишь несколько минут тому назад доставал оттуда деньги для расчета с караван-баши и туда же спрятал полученную расписку. Поморщился: чувствовалась усталость.

«Ничего, — подумал Урбс. — Ничего. До конца контракта досижу здесь. Недолго уже: Берфитт говорил, что товар привезут уже сегодня. Останется только переправить его — работа, по сути, привычная, пусть груз и не тот. А потом — только они меня и увидят. Должен же порядочный человек когда-то отдохнуть по-настоящему, со всем комфортом и сервисом».

Думая о порядочном человеке, он, наверное, имел в виду самого себя.

Из полицейского департамента Милов с Евой вышли в том настроении, в каком выходят из харчевни люди, только что зашедшие и убедившиеся, что все съедено до них — давно и до последней крошки.

Не то, чтобы их встретили плохо. Напротив — очень любезно, а за Евой откровенно ухаживали. Поили ледяной «колой». Но разговор сразу же принял совершенно не тот оборот, на какой рассчитывал Милов. Хотя на прием к начальнику управления полиции Милов, против ожиданий, попал без промедления.

— Colonel, — сказал Милову начальник, отблескивая матово-черным лицом и сверкая белейшими зубами в доброжелательной улыбке. — Просто прекрасно, что вы заехали к нам. Потому что, к вашему сведению, вы находитесь в розыске. Москва ищет вас по всему миру. Наверное, вы очень серьезный преступник, не так ли?

Милов в свою очередь улыбнулся. Выражение лица и тон начальника свидетельствовали о том, что сказанное — не более чем шутка; однако необходимо было понять: сколько же в этой шутке шутки, и сколько серьезного.

— Я очень рад, — продолжал между тем начальник, — что честь найти вас выпала именно на мою долю.

— Наверное, — сказал Милов, — я совершил что-то, очень страшное.