Ночь длинных ножей

Важную роль в этом вопросе сыграл тот факт, что Гитлеру как бывшему солдату, прослужившему пять с половиной лет, интересы регулярной армии были ближе интересов партизанской вольницы, какой, по существу, являлись штурмовики. Четыре года войны он служил на западном фронте, где война носила, в основном, позиционный характер, и поэтому отношения между нижними чинами и офицерами были более тесными, чем обычно. Дисциплинированный солдат, о чем свидетельствуют все знавшие его, он всегда признавал авторитет офицеров, с которыми находился как в быту, так и во время боев плечом к плечу. Правда, в последние годы войны он редко участвовал в боевых действиях, поскольку служил при штабе полка. Знакомство со штабной работой еще больше укрепило в нем почтительное отношение к начальству, работу которого он наблюдал, а также сознание той незначительной роли, какую играл рядовой солдат. Возникший позднее у Гитлера интерес к вооружению и организации германских сухопутных сил тесно связан с его военным опытом.

Следует отметить, что Гитлер начал участвовать в политической жизни по инициативе военного начальства, готовившего его для этой цели. Первый отрезок политической деятельности Гитлера, закончившийся путчем 9 ноября 1923 г., однозначно указывает на тесную связь Гитлера и национал-социалистической партии с военными кругами Мюнхена. В 1923 г. произошло событие, которое не могло не оказать влияния на развитие политической жизни Германии. Воспользовавшись беспомощностью поверженного врага, державы-победительницы Франция и Бельгия оккупировали Рурскую область, тем самым усугубив бедственное экономическое положение Германии. По-видимому, гитлеровский путч был тесно связан с оккупацией Рура. Что касается отношения Гитлера к армии, то его можно видеть в заключительных словах на процессе, состоявшемся 27 марта 1924 г. в Мюнхене:

«Узнав, что в нас стреляли юнцы-полицейские, я испытал счастливое чувство: выходит, рейхсвер не опозорил себя, и его имя осталось незапятнанным. Наступит время, когда рейхсвер — как офицеры, так и рядовые — окажется на нашей стороне. Армия, которую мы создали, растет изо дня в день, из часа в час. Я надеюсь, что придет пора, когда дикие толпы превратятся в батальоны, батальоны в полки, полки в дивизии, что старую кокарду поднимут из грязи, что снова взовьются старые знамена, что наступит миротворение, восторжествует Божий суд, которому все мы подчинимся. Из могил, где лежат наши кости, зазвучит голос того суда, который лишь один вправе судить нас. И приговор, выдвинутый против нас, будет произнесен не вами, господа, а историей. Каков ваш приговор, мне известно. Но любой суд спросит у нас: "Повинны ли вы в государственной измене или нет?” Любой суд признает, что генерал-квартирмейстер старой армии Людендорф, его офицеры и солдаты, готовые сражаться и умереть за свой народ и отечество, были исполнены наилучших намерений. Вы можете назвать нас виновными хоть тысячу раз, но богиня правосудия лишь рассмеется в лицо прокурору и разорвет приговор в клочья, а нас оправдает».

Сидевший на скамье подсудимых в окружении находившихся на действительной службе или в отставке (за исключением Фрика) офицеров бывший ефрейтор и посыльный оказался в центре внимания общественности. Так же, как это произошло в 1919 г., он сумел выразить мысли и чаяния многих офицеров лучше и убедительнее их самих.

В своей книге «Моя борьба» Гитлер высоко отзывался об армии, хотя на процессе против него выступали генерал фон Лоссов, полковник фон Зайсер, генеральный статс-комиссар фон Кар, два офицера и один чиновник. Нужно отметить не только jot факт, что вместе с Гитлером в Ландсберге сидели участники войны, но и то, что в 1923 г. большинство членов Национал-социалистической партии Германии состояло из бывших солдат.

Гитлер считал армию кузницей, выковывающей из изнеженных юнцов мужчин со стальными мышцами и твердой поступью. «Заслуженного солдата можно узнать по походке, — писал Гитлер. — Армия явилась высшей школой нации. Недаром на нее была направлена ненависть тех, кто из зависти и корысти желал бессилия рейха и беззащитности его граждан. То, чего в ослеплении или по злой воле не хотели видеть многие немцы, понял внешний мир: "Немецкая армия явилась мощнейшим оружием на службе свободы германской нации и пропитания для ее детей”»[105]

.

Комментируя задачи, стоящие перед СА, Гитлер отмечал: «Совершенно очевидно, что воинская подготовка народа не должна осуществляться приватным образом... Без непременного послушания начальству нельзя воспитать надежные кадры... На фронте все мы увидели страшные последствия отсутствия подготовки молодых солдат к военному ремеслу».