Ночь Дракона

Пожалуй, только благодаря нахальству его заклинание и возымело какой-никакой эффект. Синестра наверняка ожидала, что он атакует ее творение, но не ее саму. Оттого и не убереглась: зеленые полосы магической силы опутали, спеленали ее, прижав руки к бокам, а ноги – друг к другу.

Однако облегчение Ронина продлилось недолго. Гневно сверкнув глазами, черная драконица развеяла путы.

– Да, ты хитроумен и могущественен… для человека, – признала она. – И, посчитав тебя достаточно разумным, чтобы увидеть будущее в истинном свете, я, пожалуй, оставила бы тебя в живых, служить мне и преклоняться передо мной.

– Какое великодушие…

– Нет, твоя дерзость меня больше не забавляет. Даргонакс, можешь им угоститься.

Исполинская тварь взревела, стремительно склонила громадную голову к Ронину, и тот сотворил мощное атакующее заклинание. Однако, к немалой его растерянности, магия не причинила нечестивому созданию никакого вреда – напротив, пошла врагу на пользу.

«Проклятье, куб! – подумал он, в то время как все вокруг заслонила собою огромная пасть. – Это все из-за куба, чтоб ему провалиться!»

Еще мгновение, и он умрет… умрет и не узнает, смогла ли Вериса спастись. Должен же кто-то остаться с детьми…

И тут прямо в морду Даргонакса угодил чудовищный сгусток энергии. Сумеречный исполин взревел, но, скорее, от досады, чем от боли, и устремил гневный взгляд в сторону атаковавшего.

Ззераку освободился.

Нет, разумеется, не полностью, однако примкнуть к бою, пустив в ход толику собственной магии смог… а причина тому, что он обрел возможность хоть чем-то помочь, приняла облик жрицы-дренейки и – о, чудо из чудес! – старого товарища Ронина, дворфа по имени Ром. Оба заняли позицию у задней части тела плененного дракона, Ириди в эту самую минуту трудилась без устали, уничтожая один из уцелевших кристаллов, а Ром прикрывал ее с тыла, отбивая наскоки пары скардинов, чей страх перед гневом Синестры, очевидно, пересилил боязнь громадных зверей.

Жрица выглядела жутко усталой… и удивляться тут было нечему. В подземелье она появилась считаные секунды назад, однако за это время сумела сделать гораздо больше, чем прежде.

Даргонакс – Пожиратель – встряхнулся, оправился от воздействия заклинания и злобно оскалился, но не на Ззераку, на Ириди.

– Кто это у нас тут? Еще один лакомый кусочек, начиненный волшебной силой?

В момент атаки Ззераку дренейка могла бы сбежать, однако осталась, не бросила начатого на полпути. Обернувшись на голос Даргонакса, она приготовилась дать ему бой, чем изрядно развеселила гиганта-дракона. Едва жрица вскинула посох, Даргонакс дыхнул на нее.

Кольцо нечестивой красной энергии отшвырнуло дренейку назад. С лету врезавшись в камни невдалеке от последних уз, она распростерлась по полу и замерла.

И тогда из глотки Ззераку вырвался гневный рев – рев такой силы, что даже Даргонакс немного опешил.

Враг покусился на его избавительницу. Единственное существо на всем белом свете, поверившее, будто он достоин спасения, лежало недвижно, точно мертвое.

От ярости Ззераку завизжал. Это крохотное, неприметное с виду создание проявило куда больше благородства, чем когда-либо в жизни проявлял он сам. Дренейка не дрогнула, не отступила там, где он, скорее всего, предпочел бы бежать.

Охваченный жутким стыдом, дракон пустоты рванулся на волю, чтобы обрушить на Даргонакса всю свою мощь, и на сей раз оставшиеся путы не выдержали, подались.

Исполнившись великого торжества, Ззераку почувствовал, как распадаются волшебные нити. Он наконец-то снова обрел свободу, однако принятого решения не изменил, а огромного зверя ничуть не боялся: на взгляд дракона пустоты, величина и относительная осязаемость лишь превращали соперника в более легкую добычу. Воодушевленный, он без колебаний полетел навстречу врагу.

– Гнусный ты паразит! – заревел он на Даргонакса. – Горазд, значит, обижать тех, кто слабее и меньше… как и я раньше, по слепоте?! Но Ззераку не мал! Уж Ззераку тебе быстро объяснит, что они куда достойнее, чем ты или я! Намного достойнее!

Каким бы слабым он ни казался до этого, сейчас Ззераку обернулся воплощением всесокрушающей ярости. Вокруг Даргонакса затрещали разряды молний. Испуганный, сумеречный дракон отпрянул назад. Под натиском громадного творения Синестры стены пещеры дрогнули… и дракон пустоты понял, что значит драться за кого-то другого, а не за себя самого.

Но если Даргонакс отвлекся на Ззераку, то Синестра вовсе не забыла об остальных. Разъяренная увиденным, она взревела, нос и челюсти ее удлинились, сделавшись похожими на змеиную морду, когтистая лапа вытянулась, указывая в сторону дренейки…

В щит, заслонивший Ириди от магического удара, Ронин вложил всю волю. Когда магия черной драконицы столкнулась с преградой, волшебника встряхнуло так, точно он и был главной целью. Крика Ронин сдержать не сумел, но не дрогнул, сколько бы силы ни вкладывала Синестра в атаку.

Тут жрица встрепенулась, зашевелилась, кое-как приподнялась…