«Ночь, когда она умерла»

– Ну да, иначе у тебя не бывает. Рассказывай. Завтра воскресенье, так что у нас будет время и на то, чтобы поговорить.

2011 год
Мирквуд
Мне были знакомы эти ощущения – как и всем, кто когда-либо испытывал на себе длительное действие общего наркоза. Обычно в такие моменты людям снятся красочные сны с сюжетом или без оного, которые далеко не всегда выглядят снами. Зачастую они напоминают осязаемые галлюцинации. Именно об этом я думал, когда изучал открывшуюся передо мной картину: ярко-зеленый луг, солнце и цветы. Слишком много красок для того, чтобы происходящее имело связь с реальностью. Единственное, что можно было считать реальным – ощущение спокойствия, которое обычно было спутником таких снов. Казалось, я бывал тут не раз и не два, отлично знал местность. И даже не удивился, когда из-за одного из деревьев показалась девушка в легком белом платье. И, наверное, должен был удивиться, когда признал в ней Беатрис, но и это не показалось мне странным.
Беатрис протянула мне руки и улыбнулась, но, когда я сделал шаг по направлению к ней, попятилась. В тот момент я вспомнил рассказы людей, переживших клиническую смерть – они все, как один, видели своих родственников или близких людей, и им хотелось подойти к ним. Но родственники или близкие люди не давали им этого сделать. Но… какая клиническая смерть? Я попал в аварию? Нет. Ничего подобного я не помнил.
Тем временем Беатрис продемонстрировала мне свой букет. Она по-прежнему счастливо улыбалась, и я подумал, что следует ответить ей улыбкой, но почему-то не был уверен, что она видит меня.

– Тут много цветов, – сказал я. – Я помню, как ты любила полевые цветы. Могла часами собирать их.

Беатрис с готовностью закивала, поднесла цветы к лицу и с наслаждением вдохнула их аромат. После этого она протянула мне букет, но и на этот раз отреагировала на мою попытку приблизиться недовольным жестом.

– Я умер? – задал я вопрос.

Беатрис пожала плечами, покачала головой. Этот ответ можно было понимать как угодно.

– Ты просто решила, что будет менее странно, если я навещу тебя, а не ты меня?

Ответом мне был очередной неопределенный жест.

– Может, ты скажешь хотя бы слово?

Беатрис приложила ладонь к губам и снова покачала головой.

– Ты не можешь разговаривать? Или ты не хочешь разговаривать со мной ?

Если я вернусь к нормальной жизни, и когда-нибудь мне придет в голову заняться писательским творчеством, то я начну с рассказа об этом. Я видел свою мертвую невесту – даже не призрак, а реального человека – на расстоянии нескольких метров и пытался с ней заговорить.

Беатрис развела руками. Какой бы ни была причина, разговаривать со мной она не собиралась.

– Если ты не обижаешься на меня, то почему не даешь к себе прикоснуться?

На этот раз она более активно замотала головой и для обеспечения собственной (а, может, и моей) безопасности отошла еще на пару шагов.

– Не знаю, чего ты добиваешься, – снова заговорил я, – но моя жизнь в последнее время напоминает фантастический фильм. Я не хочу обвинять тебя в этом, но я не верю в случайные совпадения.

Беатрис в сердцах швырнула букет на траву и растоптала его ногой. Она подняла на меня глаза и, я был уверен, была готова расплакаться.

– Если ты скажешь хотя бы слово, наше общение будет проходить более успешно, – сказал я. – Кроме того, я не сказал, что ты во всем виновата. Просто я не понимаю, что происходит. И я думал, что ты можешь это объяснить.