Ночь, когда цветет папоротник (СИ)

Дерек вздрагивает, возвращаясь из предсмертного бреда в реальность. В ушах звенит от собственного воя. От жгущей сердце ненависти хочется кричать, рвать плоть клыками, вырваться и улететь. Земля дрожит, или это он не может справиться с судорогой? Не слышно шума мотора. Но он знает, что Они рядом. Пытается подняться, но что-то тянет к земле, сухой и грязной, высушенной палящим солнцем, а сейчас, ночью, покрытой туманом, густым и плотным, сквозь него едва удается дышать. Охотники вспугнули ночных птиц, вылетевших на поляну. В порыве волк вскидывает голову к небу, хрипло лает, зовет их, умоляет взять к себе, но они пролетают мимо. Им нет до него никакого дела. Как и всем остальным. Когда вся его семья погибла, он остался один. И все, что ему оставалось, это выть, даже зная, что никто не откликнется.

Резкий, неприятный запах бензина и выхлопных газов, проходящий вибрацией в почве гул работающих моторов квадроциклов. Дерек дернулся. Заскулил. Жалобно, надрывно, умоляюще. Он хочет жить. Согласен снова бежать, еще немного, пока сердце не разорвется от перегрузки. Из последних сил упирается о скользкий дерн, пытается ползти, как можно дальше, всего на несколько сантиметров. Сзади доносятся спешные шаги. Времени нет. Нужно встать. Нужно убежать от них, еще один рывок, ведь ему так нужно это небо, эти леса, ему так нужна эта жизнь. Он готов бежать. Всю жизнь. Сколько угодно.

Все, о чем Дерек мечтает, это оторваться от земли, разорвать оковы земного притяжения, воспарить в звездную ввысь и исчезнуть в ее бескрайних просторах, чтобы никто и никогда не нашел его.

Голоса. Два из них ему знакомы. Голоса из его прошлого, от которого он убегал бесконечность назад. Он не может вспомнить имен, но он помнит запах: один, пропитанный травами и маслами, такой родной и болезненный, и другой, серебристо-горький и стальной, запах охотника. Мужчины взволновано переговариваются между собой, но волк не может разобрать слов, не может сконцентрироваться и даже приподнять окровавленную морду. Земля тянет его к себе, вниз, под нее, к ним всем, кого он похоронил в другой, нереальной жизни, похожей на прекрасный, несбыточный сон, и щупальца мрака и холода овиваются вокруг шеи, ласково душат, заставляя задыхаться, и шепчут на ухо, уговаривая не сопротивляться. Смерть оказалась так близко. Он даже не услышал, как она подкралась сзади.

Чьи-то сильные, горячие руки обнимают, помогают встать на лапы. Дерек не может, хочет, пытается, но падает. Так тянет к земле. Хочется лечь и умереть. Так легче, проще, не бороться, не пытаться убежать и взлететь, просто остаться лежать, получив свою порцию аконита в голову. Резкий звук пули рассекает воздух, земля рядом с мордой содрогается, и Дерека обдает сухой грязью. Он резко распахивает слепнущие глаза. Видит обеспокоенные, встревоженные лица, слепящие фары квадроциклов, блеск заряженных пистолетов. Вскакивает на дрожащие лапы и несется по еще пустому зимнему полю, луна раскаляет серебро, запах аконита ударяет в ноздри. Ему кажется, что он мчится, стелется, летит, но на деле почти что ползет, постоянно спотыкаясь, и весь нос в земле, прилипшей к крови. Он вновь падает. Сердце начинает стучать медленнее, силы покидают тело, и запах его белых солнц и синих озерец не манит, не дурманит, небо слишком далеко, а он умирает. Вокруг лишь сухая трава и грязная земля, аромат железа и серебра, все тяжелей дышать, кровь льется из пасти, и он захлебывается в ней, не справляясь. Шум мотора кажется все отдаленней, но это он уже практически ничего не слышит - ни шелеста ветра, путающегося в траве, ни прокладывающих путь в землю корней, ни голосов людей.

В меркнущем сознании продолжается бег. По лесу, по полям, дальше, как можно дальше, и вокруг моря ромашек и васильков, солнце припекает затылок и спину, и он слышит звонкий, заливистый смех белокурой девочки, которая зовет его к себе: “Дерек! Дерек! Дерек!”. Он бежит все быстрее, радость и легкость наполняют все его естество, земля уходит из-под лап, и он, наконец, взлетает…

… Стайлз резко распахнул глаза, просыпаясь. Заморгал от слишком яркого белого салона самолета. За илюминаторами мерно гудели двигатели. Над головой шумели вентиляторы климат-контроля. Из салона позади доносился неразборчивый гул голосов.

Подняв слабую, дрожащую руку, он прижал ее к своим горящим огнем глазам, а потом провел ладонью по мокрому от холодного пота лбу. Сны, которые Стайлз видел все чаще и которые становились все тревожнее и страшнее, никогда не повторялись. Кроме одного - этого. Накануне своего дня рождения Стайлзу уже снился этот ночной лес, который он видел глазами волка в его буйном синестетическом восприятии. Он узнал и Калена, приманившего Дерека своей кровью к лесному коттеджку, и Криса с его ребятами, пытавшимися поймать сорвавшегося волка. И Стайлз каждый раз умирал вместе с Дереком в конце сна. Почти умирал. Ведь все-таки каким-то чудом Дерек сумел выжить.

Устало закрывая глаза, Стайлзу молился о том, чтобы еще одно чудо случилось в эту ночь.

***